Без семи праведников...
Шрифт:
— Что тебе мешает сделать это самой? Грандони не кусается.
Камилла объяснила нежелание самой встречаться с мессиром Грациано неловкостью — она должна была сразу поблагодарить его. На самом деле она лгала. Ей мешала сказать слова благодарности Грандони с трудом скрываемая неприязнь к этому горделивому красавцу, высокомерному и наглому. Она видела, что при дворе вертелись мужчины ничтожные, пустые, подловатые и похотливые, откровенные развратники и жадные хапуги. Немало было и прямых доносчиков, интриганов и сплетников. Но из всех мужчин при дворе именно Грациано ди Грандони казался ей самым ужасным. Он был человеком без сердца. Она
Когда Грандони прогнал насильника в замке, она, смертельно испуганная, заметила его взгляд, выражавший подозрение, что она, как какая-то гулящая девка, сама спровоцировала нападение. А это было ложью! Негодяй набросился на неё в потёмках, когда Глория Валерани попросила её принести воды, она не могла отказать статс-даме и пошла. А наглый шут презрительно пялился на её разорванное платье, словно считал её виновницей происшествия! Камилла возненавидела его — и подумать только, именно ему снова оказалась обязанной своим спасением! Это было нестерпимо и раздражало. Но признаться в этом брату, который, как она знала, был дружен с мессиром ди Грандони, Камилла не могла.
К счастью, брат удовлетворился её объяснением.
Теперь Портофино выполнил просьбу сестрицы и поблагодарил Грациано — от имени Камиллы и от себя. Чума усмехнулся. В отличие от Аурелиано, он понимал, почему девица не пожелала сделать это сама. Шут отмахнулся от разговора и скорчил рожу, после чего оба основательно продегустировали белое вино, неторопливо заедая его мидиями и рыбой. Песте спокойно ждал. Постепенно напряжение Аурелиано ушло, он расслабился и улыбнулся.
— Донато с утра уже поведал нам о твоём последнем подвиге. Прими моё восхищение. Вывалять в дерьме этого звездочёта — трюк мастерский. Мы с д'Альвеллой и Антонио чуть со смеху животы не надорвали.
Чума поклонился с видом неподдельной скромности, однако гаерски изломанная посередине левая бровь и тонкая улыбка давали собеседнику понять, что, несмотря на видимое смирение, мессир Песте вполне осознаёт величие свершённого им деяния. «Feci quod potui, faciant meliora potentes», «сделал, что мог; кто может, пусть сделает лучше», без слов говорили красноречивый наглый взгляд и самодовольная улыбка фигляра, являя парафраз формулы, коей римские консулы заключали отчётную речь, передавая полномочия преемнику.
— А как ты узнал, что он потащится к этой шлюшке именно нынешней ночью? Констелляция небесных светил?
Песте снова улыбнулся дружку и кивнул. Потом похвалился новым приобретением. Он покупает Люциано. Хороший конь стоит добрых денег, а это божественное животное. Черно-муаровая масть, отлив — лиловый. Сorsierо [5] , подготовлен для участия в сражениях. Просто великолепен. Правда, норовист, ну да ничего…
— И сколько? — полюбопытствовал Лелио.
— Восемьдесят дукатов, — вздохнул Чума.
5
Рысак (ит.)
Портофино не был военным, но, в отличие от банкира Пасарди, знал, насколько безопасность воина зависит от его коня, и кивнул. Некоторое время, закусывая, они
Инквизитор непререкаемым тоном потребовал, чтобы дружок отлил склянку и ему, и пустился в заумные разглагольствования, на которые был мастером.
— Уже Апиций, хлебосол времён Августа и Тиберия, в своём труде «De re Coquinaria» описывал свойства уваренного виноградного муста — defrutumа — и утверждал, что он входил в рацион легионеров как средство обеззараживания воды. Первое же упоминание о моденском уксусе связано с 1046 годом, когда Генрих Третий, будущий владыка Священной Римской империи, перед коронацией получил в дар от Бонифаче Каносского небольшой дубовый бочонок этого эликсира.
Чума отлил дружку склянку, закрыл её пробкой и кивнул. Инквизитор засунул склянку в карман рясы и продолжал щедро делиться с собутыльником своими обширными познаниями.
— Это удивительная вещь, но, увы, не эликсир бессмертия. Его регулярно принимал при любых недомоганиях столетний Полента, утверждая, что уксус поддерживает его здоровье и душевное равновесие, но в итоге всё равно умер. Но этим составом можно даже обрабатывать раны. Неутомимые покорители женских сердец подкрепляют им свои силы перед любовными баталиями, а философы ценят его как драгоценность, возбуждающую божественные мысли. Молодой уксус добавляют в соусы к рыбе, несколько капель выдержанного могут оживить жаркое из говядины или ягнятины, внести совершенно иную ноту в свежую клубнику или малину, придать пикантность блюдам из стручковой фасоли и моркови. Однако истинные ценители пьют бальзамический уксус из крошечных рюмочек как целебный эликсир.
Чума снова кивнул и достал рюмки. Бальзам разлили по ним и продегустировали. Невинный вкус винной крепости, терпкий и чувственный, аскетичный и сластолюбивый одновременно, усиливался от глотка к глотку.
— Кстати, бальзамическим уксусом приводят в чувство и упавших в обморок дам, — просветил напоследок шута инквизитор.
Чума удивлённо поднял брови, словно обещая принять это к сведению, но про себя решил, что скорее тронется умом, чем будет расходовать столь драгоценную жидкость на обморочных глупышек.
Но тут их уединение прервали — за инквизитором послал епископ Нардуччи.
За окном совсем стемнело. Песте убрал со стола и решил навестить Даноли. Он хотел предложить Альдобрандо прогуляться по верхнему ярусу замка, где были просторные террасы. Но никуда не пошёл. Снова почувствовал, как невесть откуда наползает вязкая слабость, сковывает члены, повергает тело в судорожный, нервный трепет. Господи, только не это, только не это… Чума усилием воли поднялся и торопливо пошёл на этаж выше. Постучал в тяжёлую дубовую дверь Бениамино ди Бертацци. Ему было до отвращения неловко обременять приятеля своим недомоганием, но проклятые приступы повторялись всё чаще и пугали его.