Безумная
Шрифт:
Влада самолично сталкивается с Никоновым на лестнице второго этажа.
Нервы у неё выкованы не из железа, поэтому бывшему другу прилетает кулаком в грудь.
— Ладно наша дружба, ладно секс, а какого… всё нашепталось моему брату, сволочь?
Ярость рвёт на лоскуты внутренности, и она не сразу замечает, как по губам, подбородку, шее стекает кровь — последствия лёгкого «щелчка» по носу кулаком в ответ от Петьки. Физическая боль всего лишь ошмётки моральной.
***
— Могла бы уже оставить парня в покое, — в медицинский кабинет
— С вашей дочерью? Ну, уж нет! — категорична в своём ответе, хотя больше не собирается, как-либо контактировать с Никоновым. Слишком большой ценой ей обошлась эта дружба. Чек длинною в тысячи километров обоюдной неприязни.
— Вашей? — химика не устраивает будничное обращение всех учащихся. «Вы», воспроизведённое Владой, для него неестественно, надуманно.
— Я не могу ручаться за то, что на мне нет жучка. Брат… — шепчет ученица. — Удивительно, что вы ещё не отвернулись от меня.
— Троечники должны быть в каждом классе, не находишь? А вообще, знаешь, ты можешь переехать ко мне. В квартире четыре комнаты, а заняты только две. И то, скоро свободной будет и третья.
— Третья?
— Ну да. Катя собирается к новому году съехаться с Петей, — отвечает безмятежно, будто вся эта ситуация в порядке вещей, будто к этому всё и шло с самого начала. Твою-то мать…
— И ты, конечно же, за? — злость на учителя набирает обороты, раскручивается юлой.
— Дочь у меня на первом месте, и её счастье превыше всего.
— Фу, как слащаво, – нет, у неё нет сил сдерживать буквы правды, скопившихся на языке вместе со слюной. К Петьке она привязана сильнее, чем предполагалось ранее. Отказаться от него равносильно смерти. — Пожалуй, на этом мы и распрощаемся. Предоставь лучше три свободные комнаты бездомным.
Мирон Дмитриевич молча уходит. Самая пора дать отдышаться девочке; ей такой кросс придётся бежать по жизни…
Вслед за Мироном в медицинский кабинет заявляется Катерина, «безхандровая» светлая девочка с лучшим парнем школы за пазухой. Это семейство Вишневецких убивает её. Влада не смотрит на «святую святых», рассматривает оленя над запястьем. Было бы вполне благоразумно свести татуировку.
— Извини за Петьку, — Катя присаживается на банкетку рядом с Владой, — он не хотел. Приходи сегодня ко мне домой, выпьем, закопаем топор войны, — она всё говорит и говорит, — завтра наш класс едет на экскурсию во Владимир, на которой нас никто с тобой не ждёт.
Никто не даёт ей оклематься.
— Ты это серьёзно?
Какая-то извращённая параллельная Вселенная, ей-Богу. Немыслимо.
— Возражения не принимаются, — Катерина вспархивает с места, и всё что видит Влада это копну прыгающих на лопатках пшеничных волос.
***
Под струпьями снега погребена терраса Катиной квартиры.
Они готовят пасту с креветками и пьют вино. Катерина периодически отвлекается на звонки Никонова, а Влада на Данины. Брат звонит
— Странно, я трахаю твоего папу, а ты приглашаешь меня пить.
— Ты уверена, что трахаешь именно ты, а не тебя, детка?
Смеются громко, не сдерживаясь. Потолок квартиры — это не купол собора, от которого отражается каждый звук, можно позволить себе блажь.
— А знаешь, ещё странно то, что секс у него только с тобой. Это серьёзно… — дочь Мирона озадачено смотрит на бывшую подругу Петьки, отрываясь от вытягивания креветки из панциря.
— Это не серьёзно, мы обсуждали уже. Я никаких видов на него не имею. Мне больше интересен твой парень, — у неё получилось убедить себя, что двери в их отношения для неё закрыты, отсюда и «твой».
Катя никак не реагирует на замечание одноклассницы, но вдруг спохватывается, вспоминая, что не купила сливок для соуса к пасте, и уходит в магазин.
Влада курит на террасе, провожая взглядом туманный силуэт Катерины до сетевого магазина. Линии электропередач провисают под тяжестью ноябрьского снега, и птиц не видно совсем.
Влада собирается уйти домой, потому что после финальных слов в их беседе им подругами точно не стать, а притворяться — лгать себе. Скрюченный бычок сигареты шипит в пепельнице; чьи-то руки заботливо перехватывают пепельницу.
Чьи-то пальцы проскальзывают ей под юбку, оттягивают трусики в сторону, вкручиваются во влагалище костяными гвоздями. Она стонет долго и совсем не фальшивит. Член входит со «скрипом», хотя естественная смазка не издаёт никаких звуков; ей досталась отличное тугое влагалище — гордость семьи, блять.
На столе вибрирует телефон, на дисплее отчётливо — «Даня», не успела поменять на «ублюдок».
— Мне нужно ответить, — тянется к мобильному.
— Я сам знаю, что тебе нужно, безумная.
Вибрирующий телефон оказывается у ученицы между ног. Мирон надавливает им на клитор, контролируя оргазм Влады. Звонки не прекращаются, и Влада кончает на раз. Секс втроём и инцест на расстоянии. К бабке не ходи.
— Я ничего не смогу тебе дать, безумная, — шепчет ей в мочку уха, оставаясь в ней. — Просто будь моей, как можно дольше…
========== Часть VII. ==========
Химия – три, секс — пять.
Конец второй четверти, и сам Петька удивляется её тройке. Его скулы напрягаются в задавленной злобе, будто у него есть намерение сорваться на бег и набить морду без пяти минут «тестю».
Потепление их отношений приходится на разговор двадцать третьего декабря в школьном коридоре, усыпанном конфетти. Они так часто пересекались в квартире Мирона Дмитриевича, что им не нашлось места для разговоров.
Никонов окликает её раритетным «Владик» и в глазах его прошлогодний май — жара в двадцать градусов. Он ставит подругу в известность, что Катерина залетела беременна; дурная кровь — вся в пропащую мать, да и сам Никонов не так далеко ушёл от Мирона.