Безутешные
Шрифт:
– Что это с твоим приятелем? – спросила Инге, внезапно заметившая меня. Труде, однако, по-прежнему не смотрела в мою сторону.
– И зачем я только тебя слушала? – зло сказала она, обращаясь к Фионе. – С самого начала было ясно, что ты лгунья. А мы позволяли нашим детям играть с твоим сопливым отродьем! Тоже, небось, врут через слово и наших детей научили говорить неправду. А твоя вчерашняя вечеринка – ну и потеха! Надо ж додуматься так разукрасить квартиру! Курам на смех! Мы все надорвали себе животы сегодня утром…
– Почему ты мне не поможешь? – Внезапно Фиона в первый раз обратилась непосредственно ко мне. – В чем дело, почему ты словно воды в рот набрал?
Собственно, все это время я пытался что-нибудь из себя выдавить. Как раз в тот миг, когда Фиона повернулась ко мне, я случайно увидел себя в зеркале, которое висело на противоположной стене. Я обнаружил, что лицо мое стянулось чуть ли не в поросячий пятачок и ярко пылает, а притиснутые к груди кулаки трясутся вместе со всем туловищем. Это зрелище деморализовало меня окончательно – и я, тяжело дыша, снова осел в углу софы.
– Думаю, Фиона, дорогая, – промурлыкала Инге, – тебе и твоему другу пора восвояси. Кстати, этим вечером ты нам едва ли понадобишься.
– Об этом не может быть и речи! – выкрикнула Труде. – На нас теперь лежит ответственность. Особам с подмоченной репутацией в наших рядах делать нечего. Мы уже не просто кучка волонтеров. Нам поручена важная задача – и от недостойных нужно освобождаться.
Я видел, что на глазах у Фионы выступили слезы. Во взгляде, который она бросила на меня, читалась растущая горечь, и я подумал, что нужно бы все же назвать свое имя, но, вспомнив жалкую фигурку, только что увиденную в зеркале, я на это не решился. Я неуверенно встал и направился к выходу. Истощенный бесплодными усилиями, я вынужден был на пороге остановиться и опереться рукой о косяк. За спиной у меня по-прежнему звучали два возбужденных женских голоса. Среди прочего я услышал реплику Инге: «Приволочь к тебе в квартиру такого омерзительного типа!» Отчаянным броском я преодолел крохотную прихожую и, несколько секунд провозившись с запорами, выбрался наконец в коридор. Мне тут же сделалось лучше – и лестницы я достиг уже немного успокоенный.
17
По дороге вниз я посмотрел на часы и убедился, что сейчас самое время отправляться в галерею Карвинского. Конечно, вынужденный уйти в столь критическую минуту, я испытывал раскаяние, но, несомненно, главной моей заботой было не опаздать на главное событие этого вечера. Тем не менее я решил в самом ближайшем будущем заняться Фионой и помочь ей с ее неприятностями.
Когда я спустился наконец на нижний этаж, мне на глаза попалась висевшая на стене табличка с надписью «Парковка» и указателем. Миновав несколько чуланов, я добрался до выхода.
Я оказался на задворках дома, с противоположной от искусственного озера стороны. Вечернее солнце стояло уже низко. Передо мной расстилалась обширная лужайка, полого спускавшаяся к горизонту. Парковка представляла собой всего лишь прямоугольный участок той же лужайки, обнесенный забором как загон для скота на американских ранчо. Площадка не была забетонирована, но въезды и выезды уже почти полностью лишились своего зеленого покрова. Здесь хватило бы места приблизительно для полусотни машин, хотя в данную минуту их было не более семи-восьми – стоящих поодаль друг от друга; лучи заходящего солнца играли на их корпусах. На противоположной стороне парковки я увидел плотную даму и Бориса: они складывали груз в багажник «универсала». Двинувшись к ним, я заметил Софи, сидевшую впереди, в кресле для пассажира, и безучастно созерцавшую закат.
Когда я подошел, плотная дама стала закрывать багажник.
– Простите, – начал я. – Не знал, что у вас столько поклажи. Я бы помог, но…
– Все в порядке. Вот без этого помощника мне бы не обойтись. – Дама взъерошила Борису волосы и сказала ему: – Ни о чем не тревожься, ладно? Вас ждет замечательный вечер. Ей-богу. Она приготовила все, что ты любишь.
Дама наклонилась и ободряющим жестом прижала Бориса к себе, но мальчик, казалось, был погружен в мечты и отсутствующим взглядом созерцал пространство. Плотная дама протянула мне ключи от автомобиля:
– Бензина должно быть предостаточно. Водите осторожно.
Я сказал «спасибо» и проводил ее глазами до входной двери. Обернувшись, я увидел, что Борис смотрит на закат. Я тронул мальчика за плечо, и мы обошли машину сбоку. Борис молча забрался на заднее сиденье.
Очевидно, закат оказывал гипнотическое действие: когда я садился за баранку, Софи тоже глядела вдаль. Она едва меня заметила, но, пока я знакомился с управлением автомобиля, спокойно произнесла:
– Мы не можем допустить, чтобы история с домом испортила нам жизнь. Не можем себе этого позволить. Мы ведь не знаем, как скоро ты снова к нам вернешься. Есть у нас дом или нет, нам никто не запрещает в свое удовольствие проводить время вместе. Я подумала об этом сегодня утром, когда возвращалась автобусом. Пусть даже в этой квартире. С этой кухней.
– Да-да, – согласился я и вставил ключ зажигания. – Но вот что: ты знаешь, как добраться до галереи?
Вопрос вывел Софи из сомнамбулического состояния.
– Ой! – воскликнула она и зажала руками рот, будто что-то вспомнив. Потом сказала: – Из центра города я, пожалуй, нашла бы дорогу. Но отсюда – не знаю.
Я тяжело вздохнул. Обстоятельства снова ускользали из-под контроля, и я вновь почувствовал сильнейшее раздражение, которое испытывал раньше, когда думал о том, какой хаос внесла в мою жизнь Софи. Но тут раздался ее веселый голос:
– Почему бы нам не спросить сторожа? Может быть, он знает.
Она указывала на въезд, где и в самом деле стояла небольшая деревянная будка, в которой маячила, видимая до пояса, фигура в униформе.
– Хорошо, пойду спрошу.
Я вышел из машины и отправился к будке, где притормозил выезжавший из загородки автомобиль. Подойдя ближе, я увидел сторожа – лысого толстяка: высунувшись из окошечка, он улыбался и, жестикулируя, беседовал с водителем. Их беседа никак не заканчивалась, и я собрался было ее прервать, но тут машина все же тронулась с места. Однако и после этого сторож провожал ее взглядом, пока та следовала по протяженной изогнутой дороге вокруг микрорайона. Наверное, он тоже был зачарован закатом – и, хотя мое покашливание раздавалось у самого оконца, продолжал сонно созерцать автомобиль. Под конец мне пришлось гаркнуть: «Добрый вечер».
Толстяк вздрогнул, перевел взгляд на меня и отозвался:
– Добрый вечер, сэр.
– Простите за беспокойство, – начал я. – Но мы вынуждены поторапливаться. Нам нужно попасть в галерею Карвинского, а я, видите ли, не местный и не знаю кратчайшего пути.
– Галерея Карвинского. – Сторож секунду подумал, потом проговорил: – Честно говоря, сэр, прямой дороги туда нет. Мне кажется, проще всего вам было бы держаться за господином, который только что отъехал. В красном автомобиле. – Сторож указал вдаль. – К счастью, этот господин живет совсем рядом с галереей Карвинского. Конечно, я мог бы попытаться описать дорогу, но тогда мне пришлось бы сесть и хорошенько подумать – припомнить каждый поворот, особенно в конце маршрута. То есть там, где вы свернете с шоссе и станете блуждать по проулкам мимо ферм. Следовать за господином в красном автомобиле, сэр, вам будет куда проще. Если не ошибаюсь, он живет в двух или трех поворотах от галереи Карвинского. Очень приятный район: этому господину и его жене там очень нравится. Загородная местность, сэр. Он рассказывал, что у него уютный коттедж, куры на заднем дворе, яблоня. Прекрасное место для художественной галереи, пусть слегка и на отшибе. Не жалко потратить время на поездку, сэр. Господин в красном автомобиле говорит, что ни в коем случае оттуда не уедет, хотя ему и приходится каждый день путешествовать в этот микрорайон. Да, он работает в административном блоке. – Сторож внезапно высунулся по самый пояс и указал на несколько окон позади себя. – Вон там, сэр. Здесь не одни только квартиры, нет-нет. Управление таким внушительным кварталом требует массы бумажной работы. Господин в красном автомобиле работает тут с самого первого дня, когда гидротехническая компания затеяла это строительство. А теперь он надзирает за восстановительным ремонтом и обслуживанием. Работы невпроворот, сэр, да еще приходится так издалека ездить, но, по его словам, у него даже мысли нет о переселении. И я его понимаю: там, за городом сплошная благодать. Но что ж это я разговорился? Вам нужно спешить. Простите ради Бога, сэр. Как я сказал, следуйте за красной машиной – так будет проще всего. Уверен, галерея Карвинского вам понравится. И местность живописная, и в самой галерее, говорят, есть на что посмотреть.