Бироновщина
Шрифт:
До Самсонова никому уже не было дла. Онъ вышелъ изъ танцовальнаго зала въ противоположныя двери къ парадному крыльцу, гд его никто уже не останавливалъ. Въ горл y него и безъ ужина стояли еще страсбургскій пирогъ и… герцогъ курляндскій. Съ какимъ наслажденіемъ втянулъ онъ теперь въ себя полною грудью прохладный ночной воздухъ!
Господина своего онъ засталъ уже въ постели, но не спящимъ.
— Такъ мн тебя, стало-быть, по заслугамъ наказать? — усмхнулся Петръ Ивановичъ, выслушавъ его докладъ. — Вотъ твое наказаніе.
Онъ указалъ на столбецъ червонцевъ на ночномъ столик.
— Чего смотришь! Бери, бери! — это теб оставилъ Михайло Илларіонычъ. Теперь ты и самъ можешь расплатиться за уроки съ своимъ прецепторомъ Тредіаковскимъ.
VII. Безъ сдла
Цлую недлю при Двор шли еще толки и пересуды о неслыханной продерзости шуваловскаго камердинера, — продерзости, за которую должны были, вмсто него, жестоко поплатиться главный швейцаръ Лтняго дворца и нсколько служителей: по «нещадномъ» наказаніи «кошками» на герцогской конюшн, вс они безслдно и навсегда исчезли съ дворцоваго горизонта.
На слдующей недл эту устарвшую уже тему вытснила новая, животрепещущая — замтное охлажденіе императрицы къ новобрачной чет. Догадокъ и сплетенъ по этому поводу, какъ всегда нельзя было обобраться. Наиболе же обоснованными представлялись дв:
При своемъ обрученіи Анна Леопольдовна получила въ презентъ отъ августйшей тетки драгоцнный перстень, сдланный придворнымъ ювелиромъ Граверо по личнымъ указаніямъ императрицы. Между тмъ, среди многочисленныхъ колецъ на пальцахъ принцессы не оказалось вдругъ этого самаго перстня. На вопросъ государыни: что это значитъ? — племянница, не умвшая притворяться, виновато призналась, что оправа перстня была слишкомъ старомодна, и что молодой помощникъ Граверо, Позье, передлалъ эту оправу по ея собственному вкусу. Императрица, понятно, была оскорблена и огорчена; а Биронъ не преминулъ съ своей стороны подлить еще масла въ огонь.
— Принцесса сама не знаетъ, чего хочетъ! — будто бы сказалъ онъ. — Даже подарки ея величества не по ней, и вдь только потому, что государыня не признаетъ новйшихъ французскихъ модъ и не читаетъ французскихъ романовъ.
Второю, боле серіозною причиной для неудовольствія императрицы была та настойчивость, съ которою принцесса и принцъ-супругъ ея требовали отпуска имъ изъ казны общанной имъ уже прибавки на содержаніе своего собственнаго придворнаго штата, въ сумм 80-ти тысячъ рублей въ годъ. Несмотря на протестъ Бирона, государыня въ конц концовъ подтвердила свое общаніе. Зато молодому принцу пришлось испытать на себ всю грубость, на какую былъ способенъ зазнавшійся временщикъ и которую тотъ не осмливался вымстить непосредственно на принцесс, наслдниц престола. Когда Антонъ-Ульрихъ явился въ пріемный часъ всесильнаго герцога принести ему отъ имени своего и принцессы "душевную признательность за милостивйше назначенную субсидію", Биронъ не постснялся въ присутствіи постороннихъ отчитать его:
— Ваша свтлость благодарите меня за такую милость, о которой потомъ будете горько плакать. До сихъ поръ васъ и жену вашу содержали какъ родныхъ, но вы сами пожелали сдлаться чужими…
— Да я-то-то-то тутъ приче-че-чемъ? — заикаясь еще боле обыкновеннаго, пробормоталъ растерявшійся принцъ.
— Вы — мужъ вашей жены и отвчаете за нее по пословиц: Mitgefangen — mitgehangen (вмст пойманы — вмст и повшены)! — продолжалъ герцогъ въ томъ же рзкомъ тон. — У васъ самихъ, принцъ, я готовъ врить, доброе сердце; вы искренно любите принцессу и потому длаете все по ней; но уврены ли вы, что и она васъ любитъ?
— Увренъ! — отвчалъ Антонъ-Ульрихъ. — Что за странный вопросъ!
— Вопросъ не столь странный, какъ вамъ, быть-можетъ, кажется. Я, по крайней мр, слышалъ отъ самой принцессы, когда вы въ первый разъ сватались къ ней, что женщина можетъ простить мужчин всякій недостатокъ, кром одного: что онъ не мужчина.
— Да какъ вы, герцогъ, можете говорить мн въ лицо такія вещи…
— Я повторяю только слышанное къ вашему свднію. Лично противъ васъ, принцъ, я ничего не имю и могу дать вамъ только одинъ совтъ: вмсто того, чтобы слушаться во всемъ принцессы, удалите отъ нея всхъ тхъ, кто внушаетъ ей подобную ересь.
— Вы говорите о баронесс Юліан? Но противъ нея я безсиленъ…
— Изволите видть. Такъ какъ же, согласитесь, можно было дать вамъ съ принцессой еще особое придворное положеніе? Если я отговаривалъ отъ этого государыню, то для вашей же пользы.
О самомъ Антон-Ульрих Биронъ отозвался секретарю австрійскаго посольства Пецольду еще откровенне, когда тотъ, при случайной встрч съ герцогомъ въ Лтнемъ саду, позволилъ себ замолвить слово за принца:
— Вс знаютъ, какая геніальная голова — этотъ принцъ. Если его женили на принцесс Анн, то, разумется, ужъ не изъ-за его великаго ума. Напрасно вашъ Дворъ воображаетъ, что можетъ распоряжаться y насъ въ Петербург, какъ y себя въ Вн. Если же y васъ способности брауншвейгскаго принца цнятся такъ высоко, то я съ удовольствіемъ склоню императрицу разршить ему отъздъ въ Вну, гд такъ нуждаются въ умныхъ государственныхъ мужахъ.
И вс эти рзкости сходили съ рукъ всемогущему временщику. Въ довершеніе своего униженія, Анна Леопольдовна, по настоянію императрицы, должна была лично отправиться на поклонъ къ Бирону, чтобы заявить о своемъ «добровольномъ» отказ отъ отдльнаго Двора. Торжествующій герцогъ, милостиво принявъ такое заявленіе, общалъ ей съ своей стороны не давать уже поводу къ неудовольствіямъ. Наружный миръ между враждующими партіями нмецкаго лагеря былъ возстановленъ, и государыня возвратила племянниц прежнее свое благорасположеніе.
Первою страстью Бирона, какъ уже знаютъ читатели, были лошади. Состоя самъ во глав конюшеннаго вдомства, онъ не жаллъ никакихъ средствъ казны для своего вдомства, въ которомъ, кром всевозможныхъ штатныхъ должностей, начиная отъ оберъ-шталмейстера и кончая рейтъ-пажами, однихъ мастеровъ и нижнихъ служителей числилось 293 человка. Дворецъ умершаго въ 1736 году кабинетъ-министра Ягужинскаго (на Фонтанк, на противъ Лтняго сада) былъ отведенъ подъ манежъ для верховой зды; причемъ перестройка его, возложенная на знаменитаго архитектора Растрелли, обошлась немного-немало, въ 100 тысячъ рублей, — для того времени сумма огромная. Къ манежу прилегали обширныя каменныя конюшни, обставленныя такими удобствами и съ такою роскошью, что сложилась даже поговорка:
"Съ лошадьми герцогъ обходится, какъ съ людьми, а съ людьми, какъ съ лошадьми".
Лошади для этихъ конюшенъ выписывались изъ Голштиніи, изъ Англіи и даже изъ Аравіи, и всякое такое обогащеніе конюшенъ составляло при Двор въ нкоторомъ род событіе. Сама вдь императрица была большая любительница лошадинаго спорта и почасту зазжала въ манежъ, гд для нея были устроены еще особые покои, чтобы ей можно было тамъ принимать съ докладами министровъ, а то и иностранныхъ пословъ.
Въ теченіе лта 1739 года, особенно знойнаго, Анна Іоанновна, страдая постоянно приливами къ голов, значительно рже уже заглядывала въ манежъ. Съ сентябрьскими заморозками ей нсколько полегчало, и когда тутъ баронъ принесъ ей пріятную всть, что съ Дона пригнана цлая партія молодыхъ казачьихъ скакуновъ, государыня не только сама собралась въ манежъ, но пригласила туда, отъ имени герцога, также принцессу и цесаревну. Это былъ, такъ-сказать, мостъ къ окончательному умиротворенію ихъ общаго врага, и об: Анна Леопольдовна и Елисавета Петровна, ршились прибыть въ манежъ съ полною свитой. Такъ-то, въ свит принцессы, попала туда и Лилли, а въ свит цесаревны — младшій Шуваловъ въ сопровожденіи своего юнаго слуги, Самсонова.