Бирюзовые серьги богини
Шрифт:
— Фу, — хмыкнул было Алеша, но Саша укоризненно покачал головой.
— Пей, человек от чистого сердца… да и не такой уж он противный.
Симе же соленый чай, взбитый с топленым маслом яков, очень понравился. Она сразу воспряла духом, что не укрылось от Тобгала. Он все еще посмеивался, вспоминая, как женщина разозлилась на него, но и поглядывал на синеглазую красавицу с благоговением, каждый раз кланяясь, когда она что-то спрашивала или благодарила за помощь.
— Саш, — свернувшись калачиком и прижавшись к груди мужа, Сима спросила: — Что он так на меня смотрит?
— Рад, что жива. Представь только, сколько у них было бы проблем, если бы ты…
— Да ну тебя, перестань! — по коже поползли мурашки.
Сима оторвалась от мужа, повернулась к сыну. Он спал, запрокинув голову на спинку сидения. Бережно поправив воротник его толстовки, под которой виднелся древний амулет «дзи», Сима провела рукой по еще влажным волосам, наклонилась поцеловать и услышала мелодичный звон, прозвучавший у самого уха. И что-то кольнуло в шею…
— Саш, посмотри, что-то колется… и в ушах все еще звенит…
Саша взглянул и ничего ответил.
— Ну и что там? Укусил кто-то? — Сима потерла шею и попала пальцами на нечто металлическое, при этом звон в ушах усилился.
— Ничего не понимаю…
Саша привлек жену к себе, и повернул ее голову, показывая на переднее зеркало водителя:
— Смотри сама, видишь?
Сима вытянула шею, чтобы лучше рассмотреть свое отражение: глаза — уставшие, темные круги под ними, бледная кожа, но все еще алые щеки после пощечин, и в ушах серьги…
— Откуда это? — Сима притронулась к серьгам. Зазвенели мелодичные колокольчики. Бросив случайный взгляд за окно, Сима увидела, что Тобгал смотрит на нее и улыбается. — Это он что ли надел мне, пока я в отключке была?
— Нет, не он.
— А кто?
Саша неопределенно пожал плечами. Сима сняла одну сережку, положила на ладонь, рассматривая ее: крупная, сделана из добротного серебра, филигранной вязью узора окаймляющего большой овальный камень.
— Бирюза… какая яркая, синяя… и колокольчики… — Сима провела пальцем по трем миниатюрным колокольчикам, прицепленным в нижней части сережки под камнем. И вдруг испугалась, отдернула руку, будто обожглась. — Бирюзовые серьги богини!! Не может быть… Это правда?..
Саша взял сережку с ее ладони, осторожно продел серебряную петлю в дырочку на мочке. Колокольчики отозвались побрякиванием.
— Ну что ты пугаешься? Я и не сомневался никогда, что моя жена — богиня! — он счастливо улыбнулся, купаясь в сиянии сапфировых глаз. — А сережки красивые, только звенят все время.
— И что теперь делать?
— Ничего. Жить как обычно. Мало ли богов гуляет по земле?!
Колокольчики звякнули.
«А храм надо восстановить», — мельком взглянув вниз, подумала Сима. Тибетцы, услышав желание богини, почтительно склонили головы…
Эпилог
Мерно покачиваясь в седле, Алеша закрыл глаза и прислушался к звукам, которыми полны горы. Птица вспорхнула и, прошелестев крыльями, снова затаилась в кустарнике. Забренчал ножками кузнечик, ахнули от налетевшего ветерка цветочные поляны…
Конь, цокая копытами по камням, вышел на перевал, и ветер оглушил всадника шумом реки, бегущей в долине.
— Алеша! — голос отца.
С недавних пор Алеша стал называть отцом человека, зовущего его сейчас. Такой же как он черноволосый, скуластый, с такими же карими глазами формы миндального зерна, такой же статный и немногословный… Да, они похожи! Что уж тут возразить?.. Когда мать после незабываемого путешествия в Тибет рассказала, что у него два отца, что он сам не совсем обычный человек, Алексей принял ее откровения совершенно спокойно. Да и чему удивляться, если твоя мать — богиня?! Сам бы никогда не поверил, если б кто рассказал! Но… о таком не рассказывают.
Алеша пришпорил коня и подъехал ближе к отцу. Тот, счастливо улыбаясь, смотрел в долину. И есть от чего быть счастливым, когда перед тобой необъятная ширь, и лишь на горизонте остроконечные пики гор упираются в небо! Под ногами, внизу — зеленое море трав с серыми каменистыми островками. Между ними петляет река, то растекаясь на несколько рукавов, то пенными водами кидаясь на прибрежные скалы.
— Красиво! Знаете, а тут красивее, чем в Тибете, и спокойней, — Алеша усмехнулся.
— Да, уже наслышан от твоей матери!
Арман не скрывал своей радости. Он до сих пор не мог поверить, что сейчас, здесь, с ним рядом его старший сын, что там внизу, около белоснежной юрты, хлопочет по хозяйству любимая женщина. И хоть рядом с ней муж, которого Арман, несмотря на мужскую ревность, по-настоящему уважает, все равно, сбылось то, чего он так жаждал: они здесь! И Сима дарит ему синие взгляды, и сын зовет его отцом!
Тропа резко пошла вниз. Доверившись коню, Алексей поглядывал вокруг. От перевала в обе стороны уходил хребет, кое-где полого спускаясь в долину зелеными холмами, кое-где обрываясь отвесными стенами. Внизу под одной из таких стен зиял провал. «Пещера?» — подумал Алеша и пригляделся. По обе стороны от провала росли кусты, а вниз конусом уходила осыпь. Под осыпью, чуть в стороне от пещеры пестрела цветами ровная полянка, большой кусок скалы лежал рядом с пышным деревом арчи, толстой веткой облокотившейся о надежное каменное плечо.
— Что там? — Алеша показал рукой.
— Небольшая пещера, если хочешь, можем посмотреть.
Свернув влево от тропы, ведущей к юрте, всадники поскакали легкой рысью. Чем ближе они подъезжали к пещере, тем тревожнее становилось на сердце у Алеши. Ему казалось, что он уже был здесь. Вот поляна, на которой он играл с собаками, вот тропа, по которой ходил к реке…
Мужчины спешились у камня и, привязав коней к арче, подошли к осыпи. Небольшая, она шершавым языком торчала из темного зева, преграждая путь. Алеша поднялся, осторожно ступая на крупные камни, и, пригнувшись, вошел внутрь. Пока глаза привыкали к темноте, он отчаянно пытался собрать в осмысленную картину неясные вспышки кадров, мелькавшие перед его взором.
— Что там? — Арман встал рядом.
И тут Алеша увидел одну мимолетную картину: очаг, лежанка, старая женщина у очага улыбается ему, на лежанке — старик в ворохе шкур, что-то делает… чинит.
— Очаг, там очаг, нужны дрова!
Алеша выбежал из пещеры; как лыжник, скатился с осыпи, подобрал несколько сухих палок и опрометью вернулся назад. Арман даже не успел понять, что случилось.
— Спички есть? — Алеша уверено прошел в темноту, в небольшом круглом углублении разгреб камешки, сложил шалашик из нескольких тонких веточек.