Бирюзовые серьги богини
Шрифт:
— Ничего себе! — отметил Саша. — А если бы мы на мгновение раньше…
Сима не дослушала мужа. Она, повинуясь неведомой силе, открыла дверцу машины и вышла. Алеша последовал за ней. Пока вылезал Саша, Сима уже бежала вниз по крутому каменистому склону. Алеша устремился за матерью с криком: «Мама, ты куда?». Тензин, ничего не понимая и пребывая в состоянии испуга, уставился им вслед. Саша без слов прыгнул вниз и покатился на широком камне, заскользившем по мелкой щебенке. Густой туман накрыл и дорогу, и озеро, и людей, один за другим пробравшихся на остров к храму по узкому каменному перешейку.
… Монах сидел посреди храма, подогнув ноги под себя и сложив руки на коленях. Сима встала перед ним, вглядываясь в знакомые и одновременно незнакомые черты. Обритая голова монаха — идеальной круглой формы — чуть поблескивала от света, пробивающегося сквозь пелену тумана. Кустистые седые брови нависали над глазами, рассмотреть которые Сима не могла, но и теперь чувствовала взгляд — теплый, искристый. Сухощавость на грани бестелесности скрывал синий балахон, фалдами складок спадающий на земляной пол.
— Кто ты, монах? — Сима слышала себя словно со стороны. — Я тебя знаю?
Монах не поднялся, но склонил голову в поклоне.
— Я тот, кто честно служил тебе, госпожа. Я тот, кого боги оставили ждать тебя, и вот ты здесь…
— А тот, который наблюдал за мной все годы? Кто он?
— Это тоже я. Я посылал к тебе свой дух, напоминая о прошлом, но не смея торопить.
Сима понимающе кивнула.
— С возвращением, Лучистая Луна! Если ты вернулась навсегда, я могу покинуть этот мир.
— Я вернулась, монах!
Старец рассыпался прахом. Лишь горстка белого песка горкой возвысилась над камнями, да и ту сдунул ветер.
Сима вышла к озеру. Рябь пробежала по его поверхности, смешав голубые цвета молодой бирюзы с темной зеленью созревших друз. Легкая волна лизнула кроссовки женщины. Туман раскрылся театральным занавесом, и в просвет упала лунная дорожка. Сима, не раздумывая, ступила на нее, тут же меняясь обликом: джинсы и куртка, попавшие в полосу света, преобразились в длинное платье цвета снятых сливок. Но странный звук, едва пробивающийся через подушку тумана, остановил богиню. Звук шел от нее самой, из кармана куртки, остававшейся еще вне лунной дорожки. Сима похлопала себя по бокам и почувствовала твердый предмет. «Телефон!» — мелькнула быстрая мысль. Отступив назад, она достала его и прислонила к уху.
— Сима! Ты где? — кричал Арман.
Что-то невероятно приятное, нежное и в то же время грустное, какая-то далекая мысль, так и не ставшая реальностью, шевельнулась в душе.
— Я здесь, — оглядываясь, ответила Сима.
Занавес поредел, и сквозь белые хлопья распадающегося тумана Сима увидела человека. Он пугливо озирался вокруг, что-то крича, приставляя руки к губам. Сима залюбовалась его курчавой головой, мальчишески нескладной, но высокой фигурой. А голос в трубке взывал к материнской ипостаси богини:
— Сима, где Алеша? Сима, очнись!
— А-ле-ша… — она снова посмотрела на фигуру парня, оплетаемую туманом, как саваном. — Дитя… Бедное человеческое дитя! Чистая душа!..
Сима вспомнила! Она вспомнила девочку, которая, отдавая себя как жертву, просила о милосердии к людям! И жалость, смешавшись с болью за одинокого ребенка, всю жизнь несшего тяжелый груз ненависти матери, поразивший ее еще в утробе, переполнила сердце богини. Она нарушила правила и вмешалась в предначертанность, не позволив демонам озера, которых держала в страхе, растерзать хрупкую плоть. За этот поступок, свойственный скорее людям, чем богам, Лучистой Луне дали прозвище Сими-ла — Душа Нежнее Шелка…
Чию-Шаго ушла под воду. Маслянистая поверхность озера сомкнулась над ее головой. Зубастые оскалы демонов-рыб заплясали перед еще разумным взором. Девочка закрыла глаза, смирившись с судьбой, но вдруг вода забурлила, раскидав демонов, как сухие листья. Под ногами Чию-Шаго почувствовала твердь, которая выталкивала ее обратно. Распахнув глаза, девочка увидела свет: он окружал ее со всех сторон, и как гусеница в шелковом коконе, она поднималась вверх. Вот уже вода осталась внизу, вот чьи-то нежные руки прижали ее к себе, а серебристый голос пропел в самое ухо: «Я никогда не оставлю тебя, дитя, я всегда буду с тобой. Не бойся ничего! Ты заслужила право жить во плоти среди богов или родиться на земле вновь, приняв облик того, кого захочешь, и там, где пожелает твоя душа».
Но так же внезапно, как начался, их полет остановился. Сила, еще более грозная, чем сила богини, и свет, еще более яркий, чем ее окружение, преградил путь. Лучистая Луна прижала к себе дитя, с яростью волчицы отстаивая ее право на жизнь. В тишине, длившейся вечность или одно короткое мгновение, шла борьба за право человека существовать или кануть в небытие. На сторону богини встал Белый Человек — Тот Кто Любит Все Сущее, и тогда вершитель судеб мира — Сотворенный Владыка Сущего внял его просьбе, но само олицетворение зла, темная ипостась материи — Черный Человек, потребовал плату за украденную жертву. Лучистая Луна не раздумывая сняла свои серьги, дарующие ей божественную власть над демонами, и бросила в озеро.
Лунная дорожка убежала в светлеющее небо, забрав с собой и богиню и дитя, а демоны озера утащили символ своей свободы глубоко на дно и надежно спрятали бирюзовые серьги богини.
Лишившись покровительницы, людям самим пришлось договариваться с демонами о жертвоприношениях: дабы уберечь живых людей, рыбам стали отдавать мертвых…
Из прекрасных сапфировых глаз выкатилась слеза. Драгоценным алмазом упала она в воду. В тишине раздался легкий всплеск. За ним, обдав жаром сердце, от воды поднялось облако обиды и разочарования. Лучистая Луна услышала утихающий голос, твердивший: «Обещала всегда быть рядом, обещала всегда оберегать…» Богиня всмотрелась в гладь озерного покрова и увидела под толщей воды тускнеющий взгляд — взгляд ребенка, чьими кудрями играла вода, чьи ладони тянулись к свету.
— Алеша!! — узнав сына, закричала Сима.
Лунная дорожка исчезла в тумане, и Сима, оказавшись между небом и водой, камнем упала в озеро.
…Батима вздрогнула и открыла глаза. Через круглое отверстие в потолке юрты лился лунный свет. Он подрагивал, покачивался, как волны. Луна висела над юртой. Сгусток света отделился от ночного светила и просочился через крестообразную решетку отверстия юрты. Зависнув посередине, он остановился. Старая шаманка пригляделась: на нее большими печальными глазами смотрела прекрасная женщина. В ее взгляде Батима почувствовала мольбу о помощи.