Благородна и благочестива

Погожева Ольга Олеговна

А ещё – так и не увидела Камилла ни роскошной жизни, ни прочих благ, за которыми болваны и простофили едут в столичный город. Ну то есть, издалека видела: богато одетых господ и пышно разряженных женщин здесь хватало. Только они, верно, и могли себе позволить золотые – не по качеству, по цене – украшения, диковинные сладости, дохлых зверей на пушистые воротники, толстенные книги без картинок, изящные письменные принадлежности, названия которым Камилла и не знала, и прочее добро, в избытке наполнявшее столичные прилавки.

И

лишь теперь, глядя на раскинувшийся у подножия горы город, сверкавший светлыми крышами, позолоченными флигелями и слепящим серебром столичной гавани, Камилла невольно признавала: оплот королевства был воистину прекрасен. Пожалуй, даже самый прекрасный из скудного списка городов, виденных дочерью Рыжего барона.

Напряжённая тишина в экипаже Камиллу не особо смущала: излишний стыд из ученицы мэм Фаиль вытравил ещё в первый год работы, заставляя стучаться людям в двери и предлагать ненужные товары.

Правда, ругань и захлопывающиеся перед носом створки оказалось легче снести, нежели чем пристальные взгляды всех, находившихся в экипаже. Особенно напрягали неподвижные глаза ллея Салавата: королевский советник как повернулся в её сторону, так и не отворачивался до конца пути. Хорошо, что ллей Ленар отправился за ними верхом, иначе избыток превосходящих сил в экипаже оказался бы не под силу даже дочери Золтана Эйросского.

– Полагаю, его величество в добром здравии? – нарушила тишину ллейна Бианка, с трудом отводя взгляд от рыжей девицы. Полуобернулась к ллею Салавату, растянула бледно-розовые губы в вежливой улыбке. – Я удивилась приглашению. Король Родрег редко устраивал празднества в честь своего дня рождения.

– Уверяю, для меня это тоже стало неожиданностью, – ллей Салават вынужденно оторвал взгляд от Камиллы, вернул собеседнице тонкую усмешку. – Дорогой кузен пожелал увидеть всех приближенных лиц.

Ллейна Бианка явно проглотила последующий вопрос, потому что серые глаза тревожно вспыхнули, но тут же и погасли, когда она отвернулась к окошку. Они въезжали в замковые ворота, и Камилла постаралась успокоить дыхание. Стража у ворот узнала всадника перед экипажем и пропустила ллея Ленара и всех гостей. Следом за ними въезжала грузовая телега с вещами прибывших и слугами; Камилла разглядела их на повороте.

Экипаж въехал во внутренний двор, тотчас отъезжая в сторону от главной дороги, ведущей к замку. У королевских конюшен они наконец остановились, и услужливый кучер спрыгнул наземь, отворяя дверцу.

Руку ллейне Бианке и ллейне Одетте подавал уже спешившийся ллей Ленар. Когда в экипаже осталась лишь Камилла с ллеем Салаватом, последовала неловкая заминка: королевский советник вынужден был пропустить последнюю из женщин вперёд, но снаружи никого, кроме кучера, уже не оказалось: ллей Ленар отошёл в сторону вместе с прекрасными дамами, не обращая внимания на показавшуюся в проёме Камиллу.

–

Я польщён столь сомнительным обществом, но мне не хотелось бы сидеть в экипаже до вечера, – холодно усмехнулись за спиной. – Мой племянник, разумеется, забыл о мужском праве подать руку помощи, однако его можно понять: руку подают лишь высокорожденным ллейнам.

– Вашему племяннику следовало бы проверить зрение у лекаря, светлый ллей Салават, – хмуро разглядывая близкую землю, столь же неласково отозвалась Камилла. – Он только что упустил последнюю возможность получить моё расположение.

Удивлённое хмыканье за спиной можно было расценить и как возмущение, и как восхищение. Коротко выдохнув и подобрав юбку так, чтобы не мешала при размашистом шаге, Камилла спрыгнула наземь. Причиной неудовольствия послужило вовсе не презрение ллея Ленара, и не откровенная неприязнь королевского советника: можно подумать, без их помощи не справилась бы. Но чтобы удержать равновесие, пришлось делать более широкий шаг, а для этого – поднять юбку так, что стали видны поношенные и местами прохудившиеся походные кожаные сапоги. То ещё зрелище для неподготовленных.

– Я начинаю думать, что ошибся, дитя, – неспешно выходя из экипажа, проронил ллей Салават. Остановился рядом, отряхивая невидимую пыль с плеча. – Внешнее сходство ничего не стоит, но опальный Золтан тоже не утруждал себя подобающим в обществе внешним видом.

Камилла обернулась на королевского советника. Тот смотрел на ллейну Бианку, делая вид, что уличной выскочки рядом с ним нет, но как только дочь Рыжего барона отвернулась, обронил:

– И долгими речами твой батюшка тоже себя не утомлял. Верю, что от скромности, не от необразованности, – усмехнулся Салават.

– А я верю, светлейший ллей, что много говорить и много сказать – не одно и то же, – вежливо отозвалась Камилла. – Жаль, что вы этого мнения не разделяете.

Ллейна Бианка обернулась, и Камилла поспешила к ней с радостью: беседа с ллеем Салаватом давалась непросто. Несомненно, влиятельнейший человек при дворе; но что толку стараться, если и дереву ясно, что он её невзлюбил и помогать не станет? И с чего бы? Замок и земли – не та вещь, которую можно с лёгким сердцем подарить первой встречной. Даже если она окажется истинной наследницей.

– Ллейна Камилла, следуйте за нами.

Дважды повторять не потребовалось: слуги уже разбирали мешки да сундуки, а ллей Ленар предложил руку ллейне Одетте, первым направившись с ней ко дворцу. Ллей Салават протянул ладонь ллейне Бианке, и Камилла уже приготовилась шагать за чужими спинами, когда ллейна Бианка обернулась.

– Ллей Салават, с нами ещё одна гостья, – мягко напомнила она.

Камилла ответила на натянутую улыбку королевского советника не менее кислой миной и коснулась его локтя пальцами, принимая навязанную вежливость.