Блатные и уличные песни

Семга Г. Ф.

ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО

Когда наступает глубокая осень, В садах осыпаются желты листы… Усталое сердце спокойствия просит. К тебе, дорогая, стремятся мечты… А помнишь, родная, осенний тот вечер? В тот вечер вернулся из лагеря я. На сердце таилось желаний так много, Но я почему-то стеснялся тебя. А как бы хотелось начать все сначала, Но круто расходятся наши пути. Вернуться б обратно, сказать только слово, И это последнее слово — «прости»… Прости, дорогая! Сейчас ты далёко. Сейчас ты далёко, далёко и я… Но ты не осталась такой одинокой, Каким одиноким скитаюся я.

В РАСПУТЬЕ

Ах, мама, мама! Родимая мамаша! Забыл твой голос, забыл, где ты живешь. Проклятая

жизнь воровская наша! Сошел с пути. Пути в распутье не найдешь. Распутье, путь-дорога всем знакома — По ней пошли, кто проклят был судьбой, По ней пошли все, кто ушел из дома. В распутье-путье пути жизни воровской. А там в углу сидит один угрюмый, Он был из тех, кто проклят был судьбой. Сидит давно и совесть пропивает В распутье-путье пути жизни воровской. Ах, мама, мама! Родимая мамаша! Забыл твой голос, забыл, где ты живешь. Проклятая жизнь воровская наша! Сошел с пути. Пути в распутье не найдешь.

НЕ ВЕРНУТЬ НАШУ ЮНОСТЬ

Я тебя вспоминаю, Катюша! Полный нежности искренний взгляд. Вспоминаю тебя, потому что Не вернуть нашу юность назад. Отшумели «Амурские волны», С неба наша упала звезда. Поднимаю бокал этот полный За твои голубые глаза. Не смогла нас любовь переполнить, И была она так коротка, Что осталось теперь только помнить Легкий взмах голубого платка. Сколько писем я слал из далёка, Но не всем им случилось дойти. Так как кроме тебя, синеокой, Их читал еще кто-то в пути. Может, рвал их, совсем не читая, И к тебе не дошел мой привет. Из Колымского дальнего края, Где тобою я жил десять лет. Из Колымского белого края, Где тобою я жил десять лет. Когда слушаю вальс этот старый, Я как будто бы чувствую вновь, Что сомкнули с шампанским бокалы, Пьем за нашу с тобою любовь. Я тебя вспоминаю, Катюша! Полный нежности искренний взгляд. Вспоминаю тебя, потому что Не вернуть нашу юность назад.

ЖУРАВЛИ

Журавли улетели, журавли улетели. Опустели поля, разыгрались ветра. Лишь оставила стая среди бурь и метелей Одного с перебитым крылом журавля. Застилает туман непроглядные дали, Затухает навеки великий простор. Скрип льняного крыла, словно скрежет кандальный, А в глазах, как безумный, бесцельный укор. Был когда-то и я по-ребячьи крылатый, Исчертил в своей жизни немало дорог… А теперь вот лежу я в больничной палате. Так безвременно рано я затих и умолк. Где-то рядом командуют четко и мерно, Будто вновь собирают в дальний этап. У большого окна моя серая койка, За окном догорает багряный закат. Ну и что ж! Ну и пусть! Какое мне дело, Что багряный закат до утра догорит. Журавли улетели, журавли улетели. Только я с перебитым крылом позабыт.

ЗВЕНИТ ЗВОНОК

Звенит звонок. Пора расстаться, Пора расстаться с буйной головой. Слезами горькими мать моя зальется, Еще не скоро я вернусь домой. Друзья, друзья… Таких не надо! Друзья сгубили молодость мою. А я шагаю тихо по проспекту И эту песню, эх, вам пою. Всего сидел четыре года, А в пятый вздумал, вздумал убежать. Сломал я медную, медную решетку И в путь далекий пустился бежать. Пришел домой под воскресенье, Жене всю правду, правду рассказал. Она пошла, пошла и заложила… И снова мирная, мирная тюрьма. Я думал тюрьма. тюрьма — это шутка. А тюрьма — это просто лагеря. Салам алейкум, камера шестая! Салам алейкум, узкий коридор! Салам алейкум, лысый мой начальник, И ты, паскудник, проклятый прокурор! И ты не жди, не жди меня, дорогая! А я попал тут в камеру — шестая. Пятнадцать лет за тюремной решеткой, А потом уж, потом молодость пройдет. Звенит звонок. Пора расстаться, Пора расстаться с буйной головой. Слезами горькими мать моя зальется, Еще не скоро я вернусь домой.

ТАМ, В ДЕРЕВУШКЕ

Там, в деревушке, в убогой лачужке В углу под иконой лампадка горит. Старушка седая, малютку качая, На злую погоду сердито ворчит. «Спи, моя деточка… Спи, моя крошечка… Мало ты видела хороших минут. А ночи бессонные, а ночи безумные, Мчитесь вы, мчитесь к рассвету быстрей. В городе рядом своим жгучим взглядом Мать полюбил твою уркаган молодой. Он клялся ей в вечной любви бесконечной. Они ворковали в саду в час ночной. Но этот красавец большой был мерзавец, Он мать твою бросил и тебя, сироту…. И с моста несчастная, о, дева прекрасная Бросилась в бездну, смывая позор». Там, в деревушке, в убогой лачужке В углу под иконой лампада горит. Старушка седая, малютку качая, На злую погоду сердито ворчит.

БЫЛА ПОРА

Была пора, и я тебя любила, Гордилась чувством молодым. Но, милый друг, тюрьма нас разлучила, И для меня ты стал совсем чужим. Ты говоришь, что крепко меня любишь… Ты просишь ласки, милый, от меня… Но, милый друг, себя ты этим губишь. Я не могу, я не могу любить тебя. Тюрьма, тюрьма! Ты для меня не страшна, Но страшный только твой обряд: Вокруг тебя там ходят часовые, А по ночам там фонари горят. Все кончено, забыто между нами, Дороги разошлися наши врозь. Хотя мы встретились с тобой друзьями, Но разошлись, как в море корабли. Была пора, и я тебя любила, Гордилась чувством этим молодым. Но, милый друг, тюрьма нас разлучила, И для меня ты стал теперь чужим.

ПЕРЕЖИВЕМ, МОЯ РОДНАЯ

Не вешай голову на грудь, И так от горюшка больная. Вздыхать не надо… Как-нибудь Переживем, моя родная! Охотно верю, что никак Не примиришься ты с молвою: Мол, «сын твой вор», Смеются люди над тобою. Для них, конечно, все равно. Прошу тебя: не слушай сплетни. Пускай смеются, знай одно: Смеется тот, кто есть последний. Старушка милая моя! Тебя стараются обидеть. Надежда есть! Надеюсь я Родимый край еще увидеть. Вернусь я к дому своему, И вспомним зорьку мы былую… Как мать, тебя я обниму И, как невесту, поцелую. А может быть, из пустяка Взойдут лучи для нас рассвета. Да и из сына твоего Страна увидит человека.

ХУТОР ДАЛЬНИЙ

А жил-был хутор… А хутор дальний… Но вот пришла нежданная пора. А где ж ты, милый мой, мой ненаглядный? Куда тебя забросила судьба? Вдали со сроком… А бесконечным… Коротает дальние года. Быть может, милый мой убит в побеге. Его я не увижу никогда. Быть может, Север… А Север дальний, Где метели, вьюга и пурга, Быть может, милый мой зарыт снегами. Я не увижу карие глаза. «Так не печалься и не скрывайся… Я не вернусь, родимая, к тебе. Я верю, знаю, что счастье будет В жиганской перепутанной судьбе». А жил-был хутор… А хутор дальний… Но вот пришла нежданная пора. Вернулся, милый мой, ты из заключения. Которого я много лет ждала. А жил-был хутор… А хутор дальний… Но вот пришла нежданная пора. А где ж ты, милый мой, мой ненаглядный? Куда тебя забросила судьба?

ЖИТЬ НЕВОЗМОЖНО

Два года я скитался по тайге, Я жрал зверей, морошку, хвою едкую… Но верил я фартовой той звезде, Что выведет меня к людскому свету. Но, как случилось, расскажу я вам. Вы помните те годы на Урале? Как стало трудно деловым ворам И суки в лагерях всем заправляли? Мы порешили убежать в тайгу, А перед этим рассчитаться с гадом. Ползли мы, кровью харкая, в снегу… Ну, да об этом вспоминать не надо… Куда бежал? Была, брат, у меня Одна девчоночка, лет пять как с ней расстался. Этап мой угоняли в лагеря. Я плакал, когда с нею расставался. И вот я вышел. Повезло, как дураку. И поезд прогудел на остановке. Вскочил в вагон на полном я ходу И завалился спать на верхней полке. Нашел я улицу и старый, серый дом. Я на крыльцо поднялся, сердце билось… Внимательно я посмотрел кругом, Но лишь звезда на небе закатилась. Открылась дверь, и вот она стоит, А на руках ребеночек, мальчишка… «А мне сказали, что в побеге ты убит. Ждать перестала. И не знаю, уж простишь ли… Лишь одного тебя любила я. Пять лет ждала и мальчика растила, Но, видно, горькая судьба моя! Я вышла замуж, обвенчалась я, мой милый!» Я взял сыночка, пред глазами подержал. Запомнить всё: лицо, глаза, ресницы. Все деньги те, что в поездах я взял, Ей сунул в руку, убежал и не простился. Пошел к начальнику и сдался я. Сказал, что, мол, в побеге и откуда. Легавые собрались вкруг меня И всё смотрели, как на какое-то чудо. Потом начальник папки полистал И, побледнев, промолвил тихо: «Точно! Ты при побеге ведь убийцей стал! И к вышаку приговорен заочно». Простите меня, люди всей земли! Спасибо, Бог! Ты есть — теперь я знаю! Жить невозможно без большой любви, Да и без сына жить я не желаю…