Блатные и уличные песни

Семга Г. Ф.

ВОЗЛЕ ДОМА

Возле дома белого, на краю села, Белая черемуха пышно расцвела. Белая, пушистая — прямо у ворот, Прямо к той черемухе улица ведет. Следы градом капают по щекам зека. За решетку держится девичья рука. А я завтра думаю совершить побег, Может, счастье сбудется среди долгих лет. Если счастье сбудется, я вернусь домой И пройдусь по улице, улице родной. Если любишь здорово, значит, будешь ждать. Я готов за это жизнь свою отдать. Возле дома белого, на краю села, Белая черемуха пышно расцвела.

ПИСЬМО

Здравствуй, мать, прими привет от сына. Пишет

он тебе издалека. Я живу, но жизнь моя разбита, Одинока, нищенски горька. Завезли меня в края чужие С бестолковой буйной головой. И разбили жизнь мою младую, Разлучили, маменька, с тобой. Жаль одно: сестренку не увижу, И братишку очень я люблю. И тебя, родная, не обижу, На прощанье крепко руку жму. И под елкой или под березой, Я, наверно, свой приют найду. Распрощаюсь с горькою судьбиной, И к тебе, мама, не приду.

СУДЬБА-ЗЛОДЕЙКА

В осенний день, бродя как тень, Зашел я в первоклассный ресторан, Но там приют нашел холодный, Посетитель я немодный, У студента вечно пуст карман. Официант — какой-то франт, Сверкая белоснежными манжетами, Он подошел, шепнул на ушко: «Здесь, приятель, не пивнушка, И таким, как ты, здесь места нет!» А год спустя, за это мстя, Я затесался в винный синдикат. И подводя итог итогу, Встал на ровную дорогу И надел шкарята без заплат. Официант, все тот же франт, Сверкая белоснежными манжетами, Он подошел ко мне учтиво, Подает мне пару пива, Предо мной вертится, как волчок. Кричу: «Гарсон! Хелло, гарсон!» В отдельный кабинет перехожу я. Эх, подавайте мне артистов, Скрипачей, саксофонистов, Вот теперь себя я покажу! Сегодня ты, а завтра я! Судьба-злодейка ловит на аркан. Сегодня пир даю я с водкой, Ну а завтра за решеткой Напеваю вечный «Шарабан»: «Ах, шарабан мой — «американка»! Какая ночь, какая пьянка! Хотите — пейте, посуду бейте, Мне все равно, мне все равно!»

СТУК КОЛЕС

А Вася Ржавый сел на буфер, А были страшные толчки. Оборвался под колесья, Разодрало на куски. А мы его похоронили, А прямо тут же, по частям, А потом заколесили Вдоль по шпалам, по путям. Сигнал. Гудок. Стук колес. Пускай несет тебя по кочкам паровоз. Ведь мы без дома, без гнезда, Шатия беспризорная. Эх судьба, моя судьба, Ты как кошка черная! А что ты, падла, бельмы пялишь? Аль своих не узнаешь? А ты мою сестренку Варьку Мне ж напомнила до слез. Ах Варя, Варя, моя Варя! Вари нет уже в живых — На каком-то полустанке Паровозик раздавил. Сигнал. Гудок. Стук колес. Пускай несет тебя по кочкам паровоз. Ведь мы без дома, без гнезда, Шатия беспризорная. Эх судьба, моя судьба, Ты как кошка черная! А как на Невской перспективе Повстречался нам нэпман. А мы его остановили: «Слушай, дядя! Дай полтинник на шалман!» А он ответил: «Нехеренто! Так и так, мол, денег нет». А мы ему антеллигентно Наблевали за жилет. Сигнал. Гудок. Стук колес. Пускай несет тебя по кочкам паровоз. Ведь мы без дома, без гнезда, Шатия беспризорная. Эх судьба, моя судьба, Ты как кошка черная!

ПОЕЗД

В Красноярске тюрьма большая, Народу в ней не перечесть. Ограда каменная высока, Через нее не перелезть. И вот заходит тюрьмы начальник И начинает выкликать: «Рецидивисты, все собирайтесь, Пора вас в лагерь отправлять». Рецидивисты все собралися, Сложили вещи подле ног, А чья-то, чья-то мать-старушка Стоит и плачет у ворот. А сын заметил и сам заплакал, И вытер слезы рукавом. Сестренка тоже вытирала Своим батистовым платком. Вот поезд тронулся и помчался, Помчался прямо на восток, И до лихого Магадана Остановиться он не мог.

СТАРАЯ ПЕСНЯ

Дорогая моя, вот мы снова в Одессе, И наш город любимый все цветет и растет. И в душе у меня снова старая песня, Эту песню мы пели, эта песня живет. Мы сроднились с тобой ранней тихой весной, Ты была без работы, я работу имел. Я свой хлеб добывал кровавой рукою И делился с тобой после злых мокрых дел. Полюбились тебе наши песни и нравы, Наша горькая участь, наша злая судьба. И подругою нашей назвалась ты по праву, И другого пути ты найти не смогла. Но однажды с тобою нам судьба изменила, И на деле накрыла нас с тобою ЧК, И пятнадцать агентов нас с тобой обложило, И не дрогнуло сердце, и не выпал наган. Дорогою судьбой заплатили чекисты За свободу блатного и девчонки его, И окрасились кровью восемь кожанок чистых, Ожидал нас с тобою арестантский вагон. Не поставил нас к стенке судья милосердный, Он нам дал два червонца и строгий режим. Ты осталась со мной, друг мой верный и нежный, Увезли нас с тобою в дальний город Ильин.

ПИСЬМО К МАМЕ

Моя милая мама, я тебя не ругаю, Что меня ты так рано под закон отдала. Мы сегодня с друзьями в жизнь иную вступаем, Так прошла незаметно золотая пора. Незнакомые дяди грубо брали за ворот, По ночам нас учили, как полы натирать, А потом месяцами не пускали на волю… Все науки познали, как людей убивать. Это было весною, золотою порою, Трое наших парнишек из-под стражи ушли. На седьмом километре их собаки догнали, Их солдаты связали, на расстрел повели. Их поставили к стенке, повернули спиною. Грянул залп с автоматов, и упали они, И по трупам умерших, как по тряпкам ненужным, Разрядив автоматы, три солдата прошли. Над холмом, над обрывом крест стоит деревянный, Его девочка нежно прижимает к груди… Впереди не икона, а запретная зона, А на вышке маячит полусонный чекист. Моя милая мама, я тебя не ругаю, Что меня ты так рано под закон отдала. Мы сегодня с друзьями в жизнь иную вступаем — Так прошла незаметно золотая пора.

ЗДРАВСТВУЙ, МАМА…

Здравствуй, мама и сестричка Нина! Шлю я вам свой пламенный привет. Расскажу я вам, что за картина, дорогая мама, Где пробыл я больше пяти лет. Климат здесь, мамаша, очень строгий, Дует сильный ветер в феврале. И мороз, как будто волк голодный, дорогая мама, Отъедает пальцы на руке. Но пройдут года, часы, минуты, Отсижу я свой проклятый срок. И тогда откроются дороги, дорогая мама, Что ведут в родимый уголок. Но, а может все не получиться, Может выйти все наоборот — Заболею, и цинга сломает, дорогая мама, И с собой в могилку заберет. И никто на свете не узнает, Что сынок на севере зарыт, Лишь весною зашумят бураны, дорогая мама, И звезда с землей заговорит.

ВОТ ОКОНЧИТСЯ СРОК

Из далеко колымского края Шлю тебе я, родная, привет. Как живешь ты, моя дорогая, Напиши поскорее ответ. Я живу близ Охотского моря, Где кончается Дальний Восток. И живу без нужды, и без горя, Строю новый в стране городок. Вот окончится срок приговора, С Колымою и морем прощусь, И на поезде в мягком вагоне Я к тебе, дорогая, вернусь.

МАМА, Я ЖУЛИКА ЛЮБЛЮ

Жулик будет воровать, А я буду продавать, Мама, я жулика люблю! Одесса-мама! Фрайер топает за мной, А мне нравится блатной, Мама, я жулика люблю! Жулик, хоп!.. Жулик будет воровать, А я буду продавать, Мама, я жулика люблю! Менты ходят, жулик спит, А мое сердце так болит. Мама, хоп, я жулика люблю! Эх! Да что ты! Жулик будет, да, воровать, А я буду продавать, Мама, я жулика люблю! Где блатные, там и я, Все блатные вдоль меня. Мама, я жулика люблю! Хоп! Эх! Жулик будет воровать, А я буду продавать, Мама, я жулика люблю! Жулик мой в кандалах, А я фрайера в шелках, Мама, я жулика люблю! Жулик, эх, жулик, да, будет воровать, А я буду продавать, Мама, я жулика люблю! Фрайер будет мой страдать, А я буду пропивать, Мама, я жулика люблю! Эх! Жулик будет воровать, А я буду продавать, Мама, я жулика люблю!