Блаженство по Августину
Шрифт:
В бессчетный раз Аврелий задумался о частном и общем, уже состоявшемся или еще предстоящем в пространных временах или временных пространствах. Вероятно, зря это он мудрит, отделяя пространство от времени. Возможно, материя является атрибутом пространства-времени, а не наоборот, как полагают философы-язычники?
«…Когда некий человек остановил молитвой солнце, чтобы победоносно завершить битву, солнце стояло, но время шло. Сражение длилось и закончилось в свое время. Итак, я вижу, что время есть некая протяженность. Вижу ли?
Не кажется
Находясь скоро второй месяц в Гиппоне, несколько раз в христианскую седмицу Аврелий регулярно заходил в Павлову базилику помолиться. На распорядок церковных служб он особого внимания не обращал, поскольку соблюдал собственное расписание удобных для вдохновения и работы часов.
Об экклесиастических и синодальных отношениях между верующими людьми он тоже тем летом немало размышлял. Думал и о священническом сане, какой ему неоднократно предлагали, наверное, еще с прошлого года.
Например, епископ Мегалий из Каламы в письме некоему праведному у ученейшему мужу Августину просил того подумать, как бы получить избрание клириком в Каламской епархии, испытывающей острейшую нужду в истинно верующих образованных проповедниках Слова Божия.
Тем временем престарелый сенатор Фабий Атебан пишет все тому же Аврелий Августину о нехватке католических епископов в африканских муниципиях, перечисляя немалый десяток городов, нуждающихся в пастырях и проповедниках столь высокого церковного ранга.
За что Аврелий сенатору прочувственно благодарен. Стало быть, эти города кое-кому, не желающему становиться священником, вовсе не стоит посещать. Ему также совсем не к лицу выпрашивать епископское назначение у кесарского викария Африки, как предлагает декурион Фабий.
Более всего в ту пору Аврелий не желал личной ответственности за множество разумных душ. С одной чьей-нибудь душой он всегда не против иметь дело, но выйдет совершенно иная перипетия в их разноречивых и противоречивых толпищах-толковищах. От этого, простите, извольте-позвольте его уволить. Не его это занятие — вживе изустным словом соборно назидать, экклесиально наставлять, синодально управлять верующими, предстоятельно увещевать коллегиально их скопища и сонмища.
К слову сказать, он им не военачальник, направляющий воинов к победе или к поражению. В истинной победоносной вере каждый сам за себя; один Бог предстательствует за всех…
В конце августа центуриону Горсу Торквату предстоит отправляться к новому месту кесарской службы в Адрианополь. По такому случаю он уговорил Аврелия пожаловать к нему сегодня к обеду.
Аврелий и сам уж подумывал: не пора ли ему покинуть Гиппо Регий и гостеприимство Оксидрака? Прохиндей с виду вполне оправился, поздоровел, хотя пользуясь осторожностью лекарей, очевидно, лишь прикидывается смертельно больным. И от того, чтобы записаться на крещение к епископу Валериусу, увиливает, шельмец…
В таком деликатном вопросе давить на этого пройдоху Аврелий не давил. Никаких ложных клятв тот не давал, а с увещеваниями своего духовного врачевателя политично соглашается, не спорит, как и с предписаниями ученых медиков. Видимо, не испытывает большого желания как-либо дословно исполнять и то, и другое, и третье, заключающееся в поездке в Медиолан для должного отчета перед вышестоящими.
Болезнь у него, видите ли, политическая у прощелыги… Отпусти, Господи, Отец наш, долги наши, как и мы отпускаем должникам нашим…
И за здоровье отпущенника Оксидрака молился Аврелий весьма усердно, когда они с Горсом после терм перед обедом по обыкновению и по дороге зашли в гиппонскую базилику Святого апостола Павла. Вдруг притихшему многолюдству собравшихся перед самым повечерием они оба не придали какого-нибудь значения, немедля углубившись в себя, обращаясь к Богу хоть и соборно во внешнем присутствии, но все же во внутреннем одиночестве из глубины души.
Должно быть, из-за того не только Аврелий, но и неустрашимый воитель Горс, оба они вздрогнули, оторопели, опешили, когда под сводами базилики раскатился гулкий бас могучего диакона Турдетана:
— Вот он, квириты!.. Нумидийский муж Аврелий, известный праведной и блаженной жизнью, среди нас!.. С нами Бог, и Он дарует нам милостиво нового святейшего пресвитера!!!
Аврелия, не успевшего опомниться от безвозвратно прозвучавших слов, мгновенно обступило со всех сторон почтительное собрание прихожан. Немного погодя к ним содружно присоединились почти все находившиеся в церкви.
— Избрание нового клирика состоялось вне жребия, квириты, — непреклонный диакон не оставил Аврелию ни малейшей возможности возразить и оспорить единодушный выбор паствы.
— Возложим на праведного избранника руки! Ведите же поскорее нареченного нами к святейшему прелатусу Валериусу для принятия апостолического таинства рукоположения и священного назначения служителем Божиим, как соработником Его!
В благоговейном, умиленном содружестве, окружившем Аврелия, ему вдруг нестерпимо захотелось заплакать, и слез своих он сдержать не сумел, не смог.
Да будет воля Твоя, Господи, Отец наш, как на небесах, так и на земле… Fiat voluntas Tua…
Старый епископ Валериус не замедлил произвести церковное таинство хиротонии над вновь нареченным пресвитером, взамен ушедшего, оставившего юдоль земную неделю назад после тяжкой и продолжительной болезни.
Пресвитер Аврелий Августин вышел из алтарных врат и низко поклонился своей нынешней многочисленной пастве. Среди склонившихся перед ним в глубоком ответном поклоне он тотчас разглядел Оксидрака Паллантиана и Скевия Романиана.
Друг Скевий выпрямился, словно бы намеком, еле заметно подмигнул другу Аврелию, зажав довольную улыбку в уголке губ. Мол, знай наших…
В ту же минуту Оксидрак столь же многозначаще надел, проныра, ни дать ни взять окаменелую личину форумной статуи. Только мраморной древнеримской тоги не достает для пущей важности.