Блаженство по Августину
Шрифт:
Епископ помолился за спасение души рабы Божьей Гипатии, язычница она там или нет. Ему тоже было ее очень жаль, вероятно, невинно убиенную. У себя в Нумидии он такого бы не допустил, как скоро его непременно звали, умоляли исследовать чудотворной духовной силой и апостолической властью всяческие сверхъестественные преступления.
Пускай себе среди замешанных или от них пострадавших порой не находилось ни одного христианина, тут и там не суть важны вероисповедания. Потому как неустрашимого и подчистую не имеющего суеверий, сведущего в демонологии святейшего прелатуса Августина из Гиппона, нередко слезно просят рассудить по справедливости, выявить повинных и оправдать
Тяжкое обвинение туземная народовластная молва возложила на молодую побродяжку, неизвестно откуда взявшуюся в Сетифисе. Грозящую смертью вину на нее налагают за наведение порчи на людей и скот, выразившейся во множестве выкидышей, в неплодности женщин и опавшем обомлении детородства у мужчин. Ко всему прочему ведовству подтверждают обвинительное заключение многими зловещими, возмутительными пророчествами-проклятьями, услышанными в живую из ее уст.
У себя в епархии епископ, Бог знает когда, положил решительный конец всем старухам-ведуньям, языческим магам, народным колдунам, лживым метопоскопам, поганым апотелесматикам, составляющим гадательные гороскопы. К счастью, древнеримские законы XII таблиц позволяют разделываться с этой порочной богомерзостью гораздо решительнее, нежели эдикты против ересей, провозглашаемые христианскими кесарями современности. Не в укор будь им сказано: кесарям — кесарево…
И возмущают общественное спокойствие магические злодеяния иногда поболе, нежели иные республиканские ереси. Наверное, то же самое политическое возмущение и случилось, непростительно сказалось в Сетифисе…
Чтобы спокойно разузнать различные обстоятельства, очевидно, непростого мавретанского дела, епископ заблаговременно за неделю отправил туда трех прознатчиков.
Первым выехал юркий старикан монах Филодокс. Этот бывший рыночный меняла уж не раз и не два в порученных ему целях дознания достоверно разведывал обстановку, собирая много ценных сведений и малую лепту на прокормление никому не ведомого монашеского братства, где-то за южными горами обращающего в христианство диких эфиопов. Помнится, в Ферродике он когда-то хорошо и негласно поработал.
Независимо от Филодокса и друг от друга обо всем происходящем в Сетифисе в свой черед дознавались двое почтенных торговцев из Гиппона. Марий Гефестул солидно, согласно общается с христианами, а разбитной Секст Киртак вращается и угощается с язычниками.
На второй день в июньские календы епископ Аврелий и его многочисленные сопутники погрузились на большую торговую трирему юного кормчего Аспара, направляющуюся из нумидийского Гиппо Регия в мавретанский порт, ближний к Сетифису.
Опытные воины-триарии, тройной меди сорокалетние ветераны под началом центуриона Горса завели на корабль лошадей, меж тем людям не надо указывать их места на корме и у ростра.
Привилегия въезда в чужой или свой город верхом зачастую производит соответствующее триумфальное впечатление, показывая, насколько архипастырь уверен в победе над любым злом, явись оно из самой преисподней греховного естества. В седлах они с Ихтисом держатся покамест крепко, а молодым сам Бог велит быть всадниками-пастырями. Иначе какие же они доблестные и благородные нумидийцы?
Диакон Гераклий порядочно управляется с конем — царственные род, племя себя показывают. Не очень ему уступает и тот прыткий лекарский помощник. И сам медикус Эллидий не забывает о своем достославном нумидийско-пуническом происхождении.
Сразу видно: соображающие и понимающие бесспорно превосходнее тех, кто, иже скоты, живут и чувствуют без смысла и разума.
Гинемах тут исключение. Старый умный кот по-прежнему впечатляет малоразумных и внушительного вида сопровождения доминуса Аврелия нимало не портит. Как бы он ни отяжелел, утратив былое неимоверное проворство, но чуткие усы, настороженные уши, тигриные клыки и орлиные когти на месте…
По прибытии в Сетифис, когда все и вся утряслось с торжественной встречей и размещением на постой, поздним вечером епископ Аврелий с понимающим котом Гинемахом принимали с докладами разведчиков. Прежде всех вполголоса докладывал пронырливый лысый монах Филодокс. Прохвост вполне оправдывает имя собственное любителя выслушивать, выспрашивать людские мнения.
— …Осмелюсь тебе поведать, твое святейшество, здешний епископ Деким по правде держит волка за уши, вернее, волчицу. Потому что разный местный люд, кто креститься, кто пальцы скрещивает, но упорно твердит: дурная пророчица Волюксия умеет превращаться в зверский облик, исчезая в темноте и пряча горящие глаза.
Христиане и язычники епископом гораздо недовольны, готовы взбунтоваться. Магистраты и нобили на его стороне, а простолюдины против. Уж больно он корыстолюбив и похотлив. Будучи в доле с шурином от покойной жены, деньги в рост дает. Христианской десятины ему мало — берет, где возьмет, не сеяв, не рассыпав. С поваренными рабынями промежного беса похоти тешит, о прошлом годе портовую блудницу взаперти держал в эргастуле на вилле, покуда не сбежала.
В епископы, ты знаешь, он прямо скакнул из военачальства над береговой стражей. С агонистиками рьяно воевал, сан священнослужителя принял и готово — он в предстоятелях.
Но не ведомо тебе, как выбирали отставного центуриона Декима через кровавое ночное побоище в базилике. Его контуберналы расстарались. Соперника Декима, пресвитера Бокха вынесли под утро замертво, с ним две дюжины мeртвякoв. Раненых никто не считал, самодеятельно или с родственной подмогой до дому побрели, добираясь. Ночной горшок побили, но за собой чисто вымыли, прибрали и молчок.
Подозреваемую в порче Волюксию те же верные Декимовы причетники-чистильщики выхватили из толпы уши развесивших язычников. Христиане тоже уверяют: сперва хотел он ее, лжепророчицу, ему в наложницы потихоньку, ан не вышло, люди громко возмутились.
Ее от греха подале упекли в узилище, а устрашенные ею суеверы из наших с тобой маловерных собратьев по вере, твое святейшество, духом как-то собрались, возроптали, под угрозой бунта потребовали изуверской публичной казни злопророчащей ведьме. Сначала-де ее бичевать на форуме, после в цирке оскопить ей женственность, распять на кресте, перебив голени, потом разорвать на пять частей, растянув между необъезженными гетульскими жеребцами…
Епископ невозмутимо, не переспрашивая, выслушивал монаха. Вольно прознатчику выговориться. Монолог он все тебе проясняет.
Аврелий многое сам до того вызнал из доверительной беседы с грешным Декимом, назойливо предлагающим, прежде чем позорно казнить, публично изгнать легион демонов из ведьмы Волюксии. Нумидийский предстоятель также обстоятельно побеседовал с одним растерянным судебным квестором из декурионов, раньше не знавшим, как ему поступать, кому и чему верить. По нему же видать! Теперь себя не помнит от радости, сонмы языческих богов благодарит тот добрый римлянин Меммий, если буйные злые мавры в массе поуспокоились, дождавшись приезда того, кто призван решить дело миром и разрешать от грехов по христианским заповедям.