Блестящая будущность

Диккенс Чарльз

Какъ только чуть забрезжилъ утренній свтъ за моимъ оконцемъ, я всталъ и спустился по лстниц; каждая ступенька, каждый скрипъ половицы, вопилъ мн вслдъ: «Держите вора»! или: «Проснитесь, м-съ Джо!» Въ кладовой, боле обильно снабженной, чмъ обыкновенно, благодаря празднику, мн некогда было ни выбирать, ни размышлять, ни соображать. Я стащилъ немного хлба, кусокъ сыру, полгоршка рубленаго мяса (и все это завязалъ въ носовой платокъ вмст со вчерашнимъ ломтемъ хлба съ масломъ), отлилъ немного водки изъ каменной бутылки въ стеклянную, заране мною приготовленную, и долилъ каменную бутылку водою изъ кружки, стоявшей въ кухонномъ шкапу; кром всего этого, я захватилъ еще прекрасный, круглый, твердый пирогъ изъ свинины. Я чуть было не ушелъ безъ пирога, да не утерплъ, чтобы не заглянуть въ тщательно прикрытое каменное блюдо, стоявшее въ уголку на полк, и, увидавъ пирогъ, взялъ его, надясь, что онъ приготовленъ въ запасъ, и его не скоро хватятся.

Въ кухн была дверь, которая вела въ кузницу; я отперъ и отворилъ эту дверь и выбралъ пилу среди инструментовъ Джо. Посл того я заперъ эту дверь и отворилъ ту, черезъ которую прошелъ домой вчера вечеромъ, притворилъ ее за собой и побжалъ въ окутанное туманомъ болото.

ГЛАВА III

Утро было холодное и очень сырое. Туманъ усиливался по мр того, какъ я подвигался впередъ, такъ что, казалось, не я бжалъ мимо предметовъ, а они бжали мимо меня. Это было очень непріятное ощущеніе для такого виноватаго мальчика, какимъ былъ я. Изгороди и овраги, и насыпи натыкались на меня сквозь туманъ и какъ будто кричали во все горло: «А вотъ мальчишка съ чужимъ пирогомъ! держите его!» Скотъ также неожиданно натыкался на меня, таращилъ глаза и вмст съ паромъ изъ ноздрей испускалъ крикъ: «Ловите воришку!» Одинъ черный быкъ съ блымъ галстукомъ, — который показался даже мн, подъ вліяніемъ угрызеній совсти, похожимъ на пастора, — такъ пристально уставился на меня и такъ укоризненно помоталъ головой въ то время, какъ я бжалъ мимо него, что я пробормоталъ, обращаясь къ нему: «Я не виноватъ, сэръ! я взялъ не для себя!» Посл того онъ нагнулъ голову, выпустилъ цлое облако пара изъ ноздрей и исчезъ, подкидывая задними ногами и махая хвостомъ.

Торопясь изъ всхъ силъ, я только что перебрался черезъ оврагъ, отъ котораго было недалеко до батареи, и только что взобрался на насыпь за оврагомъ, какъ увидлъ человка, сидвшаго на земл. Онъ сидлъ ко мн спиной и, сложивъ руки, качался взадъ и впередъ, во сн.

Я подумалъ, что онъ обрадуется, когда я такъ неожиданно появлюсь передъ нимъ съ завтракомъ, а потому тихохонько подошелъ и тронулъ его за плечо. Онъ тотчасъ вскочилъ на ноги, и оказалось, что это не тотъ человкъ, котораго я зналъ, а другой.

Этотъ человкъ тоже былъ одтъ въ грубое срое платье и на ног у него тоже была цпь и все было такъ же, какъ у того человка, исключая только лица; на голов у него была плоская, войлочная съ широкими полями шляпа. Все это я увидлъ въ одинъ мигъ, такъ какъ только одинъ мигъ и могъ его видть; онъ выругался, хотлъ ударить меня, но сдлалъ это такъ неловко, что промахнулся, а самъ чуть не свалился съ ногъ, — и бросился бжать; разъ, другой онъ споткнулся и исчезъ въ туман.

«Это тотъ молодой человкъ, о которомъ мн говорилъ вчера каторжникъ!» подумалъ я, чувствуя, какъ сердце у меня заколотилось, когда я призналъ его. Я увренъ, что и печень у меня заболла бы, если бы только я зналъ, гд она помщается.

Посл этого я скоро добжалъ до батареи; тамъ былъ вчерашній человкъ; онъ пожимался всмъ тломъ и ковылялъ взадъ и впередъ, точно всю ночь провелъ въ ожиданіи меня. Онъ наврное страшно озябъ. Я почти ждалъ, что онъ свалится съ ногъ у меня на глазахъ и умретъ отъ холода. Глаза его глядли такъ голодно, что, подавая ему пилу, я подумалъ, что онъ готовъ былъ бы състь и ее, если бы не увидлъ моего узелка. На этотъ разъ онъ не перевернулъ меня вверхъ ногами, но оставилъ на мст, пока я развязывалъ узелокъ и опорожнялъ карманы.

— Что въ бутылк, мальчикъ? спросилъ онъ.

— Водка, отвчалъ я.

Онъ уже совалъ въ ротъ мясо, точно человкъ, который торопится его куда-нибудь запихать, а не то, что състь; но тотчасъ же вынулъ его изо рта и отпилъ водки. Онъ такъ сильно дрожалъ всмъ тломъ, что ему трудно было держать горлышко бутылки между зубами и не разбить его.

— Я думаю, что вы схватили лихорадку, — сказалъ я.

— И я того же мннія, мальчикъ, — отвтилъ онъ.

— Здсь очень нездорово, объяснилъ я ему. Вы лежали на болот, а отъ этого длается лихорадка, а часто и ревматизмъ.

— Я все же успю позавтракать, прежде чмъ они меня отправятъ на тотъ свтъ, — сказалъ онъ. — Я позавтракаю, хотя бы меня посл того повсили вонъ на той вислиц, за батареей. До тхъ поръ я справлюсь и съ лихорадкой, честное слово.

Онъ глоталъ за разъ и котлету, и мясо, и хлбъ, и сыръ, и пирогъ; и все время недоврчиво оглядывался и часто прислушивался, даже переставалъ при этомъ жевать. Дйствительный или воображаемый шумъ на рк или мычаніе скота на болот заставили его вздрогнуть, и онъ вдругъ проговорилъ:

— Ты не обманщикъ, пострленокъ? Ты никого не привелъ съ собой?

— Нтъ, сэръ! Нтъ!

— И никому не поручилъ слдовать за собой?

— Нтъ!

— Хорошо, сказалъ онъ. Я врю теб. Да и былъ же бы ты прямой негодяй, если бы въ твои-то годы сталъ помогать ловить несчастную тварь, замученную до смерти, злополучную тварь!

Что-то хрустнуло у него въ горл, точно у него тамъ былъ механизмъ въ род часовъ, которые собирались бить, и онъ провелъ оборваннымъ, грубымъ рукавомъ но глазамъ.

Сострадая его огорченію и слдя глазами за тмъ, какъ онъ уплеталъ пирогъ, я осмлился сказать ему:

— Я радъ, что онъ вамъ по вкусу.

— Ты что-то сказалъ?

— Я сказалъ, что я радъ, что пирогъ вамъ по вкусу.

— Спасибо, мальчикъ. Да, онъ вкусный.

Я часто наблюдалъ за пашей дворовой собакой, когда она ла, и замтилъ ршительное сходство между тмъ, какъ она ла и какъ лъ этотъ человкъ. Вс ухватки у него были ршительно собачьи.

— Я боюсь, что вы ничего ему не оставите, — сказалъ я застнчиво, посл молчанія, во время котораго я колебался, сдлать ли мн это замчаніе, или нтъ, считая его не совсмъ вжливымъ. — Въ нашей кладовой, гд я это взялъ, больше ничего не достанешь.

Только увренность, что это такъ на самомъ дл, вынудила у меня такое признаніе.

— Оставить для него? Для кого это? — спросилъ мой новый, пріятель переставая жевать корочку пирога.

— Для молодого человка. Вы говорили, что онъ прятался вмст съ вами.

— Охъ, да! — произнесъ онъ, съ чмъ-то, похожимъ на смхъ. — Ему? Да, да! Онъ не голоденъ.

— А мн показалось, что онъ очень голоденъ, — замтилъ я.

Человкъ пересталъ сть и поглядлъ на меня съ зоркой внимательностью и величайшимъ удивленіемъ.