Блестящая будущность
Шрифт:
— Теб показалось? Когда?
— А вотъ сейчасъ.
— Гд?
— Вонъ тамъ, — указалъ я:- я видлъ, какъ онъ качался во сн, и думалъ, что это вы.
Онъ схватилъ меня за шиворотъ и такъ взглянулъ на меня, что я подумалъ, что къ нему вернулась первоначальная мысль перерзать мн горло.
— Онъ одтъ, знаете, какъ вы, но только въ шляп,- объяснялъ я, трепеща, — и… и… — мн хотлось высказать это какъ можно деликатне — и съ… такой же охотой пость. Разв вы не слышали, какъ палили изъ пушки, вчера ночью?
— Значитъ, палили! — пробормоталъ онъ, про себя. — Но этотъ человкъ… ты не замтилъ въ немъ ничего особеннаго?
— У него большой синякъ на лиц,- отвчалъ я.
— Неужто здсь? — воскликнулъ человкъ, безжалостно ударивъ себя лвой рукой но щек.
— Да! тамъ!
— Гд онъ? — Онъ сунулъ остатки съсгнаго себ за пазуху. — Покажи мн, куда онъ пошелъ? Я задушу его, какъ собаку. Проклятая цпь на ног! Давай поскоре пилу, мальчикъ.
Я показалъ, въ какомъ направленіи скрылся другой человкъ, и сказалъ, что мн пора итти, но онъ не обратилъ на мои слова никакого вниманія; я подумалъ, что всего лучше мн удрать. Убгая, я видлъ, какъ онъ наклонился надъ своимъ колномъ и пилилъ цпь, бормоча нетерпливыя ругательства. Послднее, что я слышалъ, когда остановился среди тумана и прислушался, былъ звукъ пилы.
ГЛАВА IV
Я былъ вполн увренъ, что застану въ кухн полицейскаго, пришедшаго меня арестовать. Но тамъ не только не было никакого полицейскаго, но никто еще и не замтилъ покражи. М-съ Джо изъ силъ выбивалась, убирая домъ къ предстоящему празднеству, а Джо сидлъ на порог кухни, куда его отсылали, чтобы онъ не мшалъ уборк. Намъ предстоялъ великолпный обдъ изъ окорока ветчины съ горошкомъ и пары жареныхъ и фаршированныхъ курицъ. Прекрасный мясной пирогъ испеченъ былъ еще вчера утромъ (поэтому рубленаго мяса сегодня еще не хватились). Сестр некогда было итти въ церковь; значитъ, должны были итти мы съ Джо. Въ будничномъ плать Джо былъ статный бравый кузнецъ, но въ праздничномъ наряд былъ скоре всего похожъ на пугало. Въ настоящемъ случа онъ вышелъ изъ своей комнаты, когда зазвонили въ колокола, истиннымъ мученикомъ, въ полномъ праздничномъ парад. Что касается меня, то сестра, кажется, воображала, что я провинился уже тмъ, что родился на свтъ Божій. Со мной всегда обращались такъ, какъ если бы я настаивалъ на своемъ рожденіи вопреки всмъ требованіямъ разума, религіи и нравственности и наперекоръ убжденіямъ своихъ лучшихъ друзей. Даже когда мн заказывали новое платье, портной получалъ приказъ сшить его такъ, чтобы оно служило мн своего рода наказаніемъ и ни въ какомъ случа не дозволяло мн свободно двигаться.
Поэтому Джо и я, шествующіе въ церковь, должны были представлять трогательную картину для чувствительныхъ душъ. Но то, что я терплъ отъ платья, было ничто сравнительно съ тмъ, что я испытывалъ въ душ. Ужасъ охватывалъ меня всякій разъ, когда м-съ Джо проходила около кладовой, и вмст съ тмъ раскаяніе за свой проступокъ. Подъ бременемъ своей преступной тайны, я соображалъ, достаточно ли могущественна церковь, чтобы защитить меня отъ мести страшнаго молодого человка, если бы я открылъ свою тайну. Я вообразилъ, что въ ту минуту, когда въ церкви происходитъ оглашеніе о бракахъ и священникъ произноситъ слова: «Пусть теперь объявятъ это!» какъ разъ въ ту минуту мн слдуетъ встать и просить его, чтобы онъ поговорилъ со мною одинъ на одинъ въ ризниц. Я далеко не увренъ, что не удивилъ бы нашу немногочисленную паству такой крайней мрою, если бы то было не Рождество, а простой воскресный день.
М-ръ Уопсль, псаломщикъ, долженъ былъ у насъ обдать, а также м-ръ Гобль, каретникъ, и м-съ Гобль, и дядюшка Пэмбльчукъ (онъ былъ дядею Джо, но м-съ Джо присвоила его себ), зажиточный хлбный торговецъ въ ближайшемъ городк, который прізжалъ въ собственной одноколк. Обдъ назначенъ былъ въ половин второго. Когда Джо и я вернулись домой, столъ уже былъ накрытъ, м-съ Джо принарядилась, обдъ поданъ и парадная дверь (которая въ обыкновенное время не отпиралась) была открыта для прохода гостей, и все было въ полномъ блеск. А о покраж все еще ни слова.
Я отпиралъ дверь для гостей- они могли думать, будто у насъ въ обыча отпирать эту дверь-и сначала впустилъ м-ра Уопсля, затмъ м-ра и м-съ Гобль и наконецъ дядюшку Пэмбльчука.
Мы обдали въ этихъ случаяхъ въ кухн и только переходили сть орхи, апельсины и яблоки въ пріемную; и это было такою же перемною, какъ и смна будничнаго платья на праздничное.
— Не хотите ли водочки, дядюшка? — предложила сестра.
Создатель! вотъ оно наконецъ! Онъ найдетъ, что водка разбавлена водой и скажетъ объ этомъ, — и я погибъ! Я крпко ухватился обими руками за ножку стола подъ скатертью и ждалъ бды.
Сестра пошла за глиняной бутылкой, вернулась съ нею и налила одну рюмку: никто, кром дяди, не пилъ водки. Несносный человкъ игралъ рюмкой — взялъ ее, поднялъ на свть и снова поставилъ, продолжая этимъ мои мученія. Все это время м-съ Джо и Джо торопливо убирали со стола, расчищая мсто для пирога и пуддинга.
Я не спускалъ глазъ съ Пэмбльчука. Крпко держась руками и ногами за ножку стола, я видлъ, какъ негодный человкъ игриво взялъ рюмку въ руки, улыбнулся, запрокинулъ голову назадъ и выпилъ водку. Въ ту же минуту компанія была невыразимо поражена тмъ, что онъ вскочилъ на ноги, покружился нсколько разъ на мст, судорожно кашляя, и выбжалъ за дверь: и въ окно видно было, какъ онъ плюетъ изо всей силы съ безобразными гримасами, точно сошелъ съ ума.
Я крпко держался за столъ, между тмъ какъ м-съ Джо и Джо побжали за нимъ. Я не зналъ, какъ это случилось, но не сомнвался въ томъ, что я причинилъ ему смерть. Въ моемъ бдственномъ положеніи было уже облегченіемъ видть, что онъ живъ; его привели назадъ, и онъ, оглядвъ присутствующихъ такими глазами, какъ будто ве они спорили съ нпмъ, опустился въ кресло съ знаменательнымъ возгласомъ: «Деготь!» Значитъ, я долилъ бутылку съ водкой изъ кружки съ дегтярной водой. Я зналъ, что ему будетъ все хуже и хуже. Я двигалъ столъ изо всей силы моихъ скрытыхъ подъ скатертью рукъ.
— Деготь! — вскричала сестра съ удивленіемъ. — Но какъ же могъ попасть туда деготь?
Но дядюшка Пэмбльчукъ, который былъ всемогущъ въ нашей кухн, не хотлъ и слышать этого слова, запретилъ разговаривать объ этомъ и, повелительно махая на всхъ рукой, потребовалъ горячей воды съ джиномъ. Сестра, призадумавшаяся надъ тмъ, что случилось, должна была дятельно заняться приготовленіемъ джина, съ горячей водой, сахаромъ и лимономъ, — и на время я былъ спасенъ.
Мало-по-малу я такъ успокоился, что могъ пость и пуддинга. М-ръ Пэмбльчукъ тоже отвдалъ пуддинга, и вс ли его очень охотно. Посл того, подъ благодтельнымъ вліяніемъ горячей воды съ джиномъ, м-ръ Пэмбльчукъ развеселился. И я уже подумалъ, что на сегодня спасенъ, какъ вдругъ сестра сказала Джо:
— Принеси чистыя тарелки, холодныя.
Я снова ухватился за ножку стола и прижалъ ее къ груди, точно она была товарищемъ моего дтства и задушевнымъ другомъ. Я предвидлъ, что теперь воспослдуетъ, и чувствовалъ, что на этотъ разъ я дйствительно пропалъ.
— Отвдайте теперь, — сказала сестра какъ можно любезне;- отвдайте теперь на закуску чудеснаго и вкуснаго подарка дядюшки Пэыбльчука!
Неужто! Увы! имъ его не отвдать!
— Вы должны знать, — продолжала сестра, вставая, — что это пирогъ; вкусный пирогъ со свининой.