Ближе некуда
Шрифт:
Но думал он и о кое-чем другом. В последние дни перед нападением Одн-на начала болеть. Она кашляла, иногда подолгу, плохо соображала и иногда задыхалась при ходьбе. Он списал это на переутомление, на постоянно полуночные обходы, на волнение — но теперь, когда все сложилось в один рисунок, Терн понимал, что был глуп и не замечал очевидного.
Он любил ее слишком сильно. При мысли о том, что они могут умереть, зная, что завтра может стать последним днем их жизни, он чувствовал, что сердце просто разрывается от любви. Он был вампиром, и он слишком сильно любил свою девушку. И она заболела.
Он нарушил обещание
Она.
Умрет раньше или позже, завтра на казни или потом, когда его аура пожрет ее ауру. Он готов был бежать в сторожку, освободить ее и сказать, что отныне будет держаться от нее подальше — но это уже вряд ли поможет.
Его мать захрипела, пытаясь справиться с раной в груди, и Терн возненавидел себя за мысли об Одн-не, возненавидел себя за свою любовь.
Как она могла предать их? Как она могла пойти к этим тварям, открыть им все секреты, довериться этим дикарям? Он вспомнил лица мертвых детей, которых они предавали объятьям Инфи накануне вечером, и почувствовал, как в душе медленно загорается жгучее пламя ненависти.
Она целовала его и выслушивала слова о любви. Она называла его мать Паной и часто приходила к ним в гости, когда была маленькой. Она обнимала Фелика и трепала его по голове, в шутку называя самым красивым парнем деревни. Она знала о видении Ли-ры. Она знала о пушке. Она знала их планы.
Одн-на выдала их.
Сердце его говорило, что это невозможно, но Терн уже не слушал его. Она предательница. Если он убедит себя в этом… если он заставит себя ее возненавидеть и держаться подальше, ему станет легче перенести ее смерть.
Пусть даже его сердце умрет вместе с ней.
ГЛАВА 31
Ли-ра словно окаменела после того, как сначала в лесу, на дереве нашли ее дочь, а потом, недалеко от лысой поляны — мужа. Только моей матери удалось пробить кокон, в который она себя закутала. Онел-ада умоляла ее сделать что-нибудь, как-нибудь мне помочь, и к концу дня, когда мертвых похоронили, а живым пришлось вернуться в пустые дома, Ли-ра немного пришла в себя.
Ближе к ночи в дом Терна постучали.
Он открыл дверь, сначала даже не узнав женский голос, зовущий его по имени — столько в нем было страха и боли. Пана уже спала, приняв одно из обезболивающих снадобий лекаря, отец вместе с остальными мужчинами находился в охотничьем домике, где проводила свои последние часы Одн-на, Фелик тоже спал. Онел-ада буквально упала ему на руки. Стрельнув взглядом в сторону спящей Паны, она ухватила Терна за плечи и зашептала, горячо и быстро, словно боясь не успеть:
— Ты должен помочь моей девочке, Терн, я не могу потерять еще и дочь, ты ведь любишь ее, ты ведь знаешь, что она никого не предавала…
Трясущейся рукой она сунула в его ладонь флакончик, в котором переливалось всего несколько капель изумрудно-зеленой жидкости. Терн хотел отдернуть руку, но не смог. Как завороженный смотрел он на содержимое флакона, пока Онел-ада торопливо объясняла ему, что нужно сделать.
— Тут всего несколько капель, Терн. Тебе нужно всего лишь вылить снадобье ей в рот, и моя девочка будет спасена.
— Что это за… зелье? — спросил он.
Онел-ада прижала руки к груди, ему показалось, что он слышит биение ее сердца в тишине комнаты.
— Ли-бела сказал мне, что ее решили утопить сегодня ночью на озере
— Но это не выход, — сказал он, все еще не понимая. — Если она умрет здесь, она умрет навсегда.
— Я не знаю, что делать, я не знаю, пожалуйста, Терн, я перейду туда и побуду с ней, хотя бы попрощаюсь, хотя бы снова возьму ее за руку…
— Но она все-таки умрет, когда зелье перестанет действовать. К утру. К полудню. На следующую ночь. — Он посмотрел в глаза матери, готовой отдать все на свете, чтобы провести со своей умирающей дочерью еще хотя бы пару минут, и покачал головой. — Я не позволю. Я знаю, что делать, Онел-ада.
Она протянула к нему руки, умоляя.
— Мы отнесем ее в запретный лес.
— Я пришел, чтобы попрощаться с тобой, незадолго до казни, — сказал Терн, глядя в окно, за которым плясали крупные хлопья снега. — Ты была без сознания, и мне удалось влить тебе в рот то, что дала Ли-ра. Но мне не дали уйти, и тебе не дали умереть без мучений. Отец настоял на том, чтобы я остался на твоей казни — ему было важно показать остальным, что я могу быть безжалостен, когда дело касается чести. Пусть даже ради тебя я ей и поступился однажды.
Лекарь сделал тебе укол, и ты пришла в себя. Тебя вывели из домика и погнали по льду к озеру. Я старался идти позади, я старался не встречаться с тобой взглядом. Но ты все время оборачивалась и смотрела только на меня. Ты звала меня, просила помочь, когда тебя топили. А потом замолчала.
Он снова поглядел в огонь, не обращая внимания на то, что тот уже почти погас.
— Тебя утопили, привязав к ногам камень. Ли-бела пошел навстречу мольбам Онел-ады и упросил Клифа достать тело, когда все остальные разошлись. Ты была куском льда, когда мы с ней переодевали тебя. А потом я повез тебя в запретный лес. Немногие туда ходят, как ты знаешь. Я положил тебя там, где время идет совсем медленно — в самый центр поляны, которая раньше окружала Ворота. Летом по ней еще изредка идут искры, а над деревьями можно увидеть странный туман. Ты осталась там, а мы с твоей матерью пустились тебя искать.
Я и Онел-ада искали тебя год по времени Солнечного мира, а потом ее жизнь там подошла к концу. Я не мог долго находиться на Земле из-за лихорадки, так что с перерывами на поиски ушло несколько лет. Я узнал, что Аргента и Сибиг открыли двух Протеже из Солнечного мира, как раз когда готов был отчаяться и все бросить. Одной из Протеже по счастью оказалась ты. Я несся, как сумасшедший, на бал по случаю инициации. Я услышал, как ты оговорилась про притворщиков, и понял, что не ошибся. Твоя мать положила одну из жизней, разыскивая тебя на Земле, а ты в это время просто наслаждалась отдыхом в одном из воплощений.
— Я ничего не помнила, — сказала я.
Он кивнул.
— Я теперь это знаю. Как бы сильно я ни ненавидел тебя за предательство, Одн-на, что-то во мне все равно говорило: «Ты не прав. Ты же ее знаешь. Она не такая». Увидев тебя после многолетних поисков, я понял, что ни моя любовь, ни моя ненависть никуда не делись. И от этого возненавидел тебя еще сильнее. Я сказал тебе о предательстве, и я ожидал чего угодно, но только не того, что увидел.
Он сжал руки в кулаки, и некоторое время молчал.