Близняшки от босса. Сердце пополам

Лесневская Вероника

Мысленно считаю до десяти, но не выдерживаю. Душа рвется к дочери — и я не могу противостоять этому. Обхватив себя руками, поднимаюсь и направляюсь в детскую. Плыву на звонкий смех, согревающий душу, и на бархатный мужской голос.

Толкаю дверь бесшумно, по крайней мере, мне так кажется. И замираю на пороге, наблюдая через проем, как Вадим пытается договориться с дочерью. Но та упорно что-то требует, надувая губки, и тычет пальчиком за кроватку.

— Теперь ясно, в кого Аля такая непослушная, — не оборачиваясь, язвительно бросает мне Шторм.

—

Ничего подобного, — подхожу ближе, раз уж я все равно рассекречена. — Издержки воспитания, — «кусаю» его в ответ.

Сама тем временем огибаю кровать, наклоняюсь и достаю из щели возле стены музыкальный телефон. Видимо, Аля уронила его случайно и, конечно же, не могла дотянуться. Передаю ей игрушку, а в знак благодарности слышу такое исцеляющее: «Ма».

— То есть ты намекаешь, что я дочь плохо воспитал? — поддерживает пустой разговор Вадим, но произносит фразу в игривой манере. — Слышала? Невоспитанная ты у нас, Аля, — берет ее на руки и в щечку целует.

Слежу за ними с нежностью и не могу сдержать улыбки. В эту секунду вдруг понимаю, что о лучшем папе для моей потерянной малышки грех было бы мечтать. Весь этот год Аля находилась в надежных руках. Вадим любил ее за двоих, заботился трепетно, оберегал пристально, порой даже чересчур.

— Замечательная она, — вздыхаю я, — у нас, — повторяю за Вадимом.

Осознав, что сказала только что и как это воспринимается со стороны, я закусываю губу. Жар приливает к щекам. Сердце подпрыгивает в груди, вбиваясь в ребра, и я непроизвольно поднимаю руку.

— Ты как? — заметив резкую смену моего состояния, хмурится Шторм. — Присядь, — указывает на кровать.

— Все в порядке, — спешу его успокоить, но все-таки покоряюсь, устраиваясь на краю матраса.

Наша недавняя ссора, все стычки и недомолвки стираются, когда Вадим вдруг доверяет мне Алю. Принимаю ее, усаживая к себе на колени, и обнимаю крепко.

— Алё, ма-а! — хихикает Аля и, обернувшись, тычет телефон мне в щеку, не в силах до уха дотянуться.

Подыгрываю ей, вспоминаю пару строк детского стишка, который часто Рите рассказываю, — и вскоре мы уже смеемся вместе. Забываю, что мы не одни в комнате.

— У нее улыбка твоя, — хрипло заявляет Вадим, продолжая стоять истуканом, будто заколдованный, и смотреть на нас сверху вниз. — С ямочками, — уточняет ласково.

От его проникающего в самую душу взгляда и мягкой интонации становится уютно. Будто мы и правда семья, а не два обманутых человека, которых связал роковой случай. Или чья-то жестокая игра?

— Хоть что-то! — шутливо фыркаю. — Ведь внешне обе малышки на тебя похожи, будто под копирку делали, — запинаюсь и, подняв голову, продолжаю уже серьезнее. — А я все никак понять не могла, кого ты мне напоминаешь…

Встречаемся взглядами и выдерживаем долгий зрительный контакт. На секунду создается впечатление, будто мы думаем и чувствуем одинаково. Но хрупкую связь между нами разрывает Шторм, потому что внезапно уходит в себя. Размышляет, потирая пальцами подбородок, и челюсти сжимает так сильно, что желваки играют на скулах.

—

Мы с Леной тоже ЭКО делали, — произносит неожиданно холодным тоном. Только сейчас он начинает анализировать те слова, что я кричала в гневе. — В Германии, как и вы с мужем. Ты помнишь название клиники?

Киваю и, подумав, озвучиваю не только его, но даже адрес, точную дату проведения процедуры и имя врача.

— Все совпадает, — говорит Шторм так, будто мысленно пометку делает. Кажется, в личном черном списке, куда лучше не попадать. — Снежана? — зовет неуверенно, что совершенно на него не похоже.

— М-м-м? — мычу я, а сама на Алю отвлекаюсь, которая ерзает на моих коленях.

— Я могу увидеть… — осекается и кашляет нервно, — …Риту?

Интерес Вадима к своей второй, только сегодня обретенной дочери — закономерен. На его месте я бы пожелала точно того же. Но я не могу справиться с накатившей тревогой. Страх потерять обоих детей, что преследовал меня все эти дни, возвращается. Взмахнув повлажневшими ресницами, я устремляю растерянный взгляд на Шторма.

— В конце концов, это было бы справедливо, — переходит он на деловой тон, будто контракт на миллион долларов собирается мне предложить. — Ты же видела обеих, — изгибает бровь.

И умолкает, напряженно ждет моего решения.

— Вадим, поклянись, что не заберешь у меня близняшек! — озвучиваю свой самый главный кошмар. — Не разлучишь нас опять…

Шторм дергается, как от пощечины. Он явно не ожидал подобной просьбы.

— Не разлучу, — выпаливает твердо, и я хочу ему верить. — Со своей стороны прошу тебя о том же, — чеканит деловито, но на лице мелькает тень страха. Хотя я всегда считала, что эта эмоция отсутствует в настройках Шторма.

Как же он привязан к дочери. Наверняка полюбит и вторую. Как я Алю. Что бы ни ожидало нас в будущем, Вадим имеет право познакомиться с родной дочкой.

— Хорошо, — произношу на выдохе и поднимаюсь вместе с Алей. — Поехали, — Вадим расслабляется и одаривает нас обеих улыбкой, но я обращаю внимание на дочь. — Ну что, соскучилась по сестренке?

Глава 26

Снежана

— Снежа? — удивленно шепчет мама, чуть приоткрывая дверь. И впивается взглядом в Алю на моих руках. — Доченька, ты все-таки решилась… — испуганно глаза округляет. Но тут же прищуривается.

Кажется, она думает, что я украла ребенка у босса. И, судя по боевому настрою, готова прикрывать меня и «подавать патроны».

— Мама, смотри, кто спешит в гости к Риточке, — перебиваю ее, чтобы лишнего не сказала, а сама малышку в щечку чмокаю. Сюсюкаюсь с ней, отвлекая внимание обеих.

Толкаю дверь плечом, распахивая настежь. Надеюсь, мама заметит, что мы пришли не одни. Заставляю ее попятиться вглубь коридора. Выбрав момент, слегка головой качаю отрицательно, подавая родительнице знак хранить молчание и осторожнее быть. Она моргает непонимающе, а из глаз уже вовсю крупные слезы катятся.