Близняшки от босса. Сердце пополам

Лесневская Вероника

Позади раздаются тяжелые шаги Вадима. Преодолев лестничный пролет, он неторопливо приближается к нам.

Шторм напряженно молчал всю дорогу, однако без лишних слов доверил мне Алю, позволив нести ее до квартиры. Сам же действовал и реагировал, будто в замедленной съемке. Он до сих пор не до конца осознает произошедшее — и я понимаю его состояние. С того момента, как Вадим услышал правду, он стал моим зеркальным отражением. С подобными чувствами и эмоциями, терзающими разум и душу. И с неприсущей всегда уверенному в себе Шторму растерянностью.

Но

если Вадим узнает, что у меня были мысли Алю похитить, если хотя бы малейший намек от матери услышит, его доверие ко мне будет окончательно подорвано. Страшно предположить, какие будут последствия.

— Рита в детской? — щебечу я, пытаясь заполнить паузу. И, дождавшись маминого лихорадочного кивка, огибаю ее, заходя в квартиру. — Тогда сейчас мы к ней пойдем. И поужинаем вместе, да, Алечка? Не успели дома ничего, — не останавливаюсь я, не позволяя маме и фразы вставить.

Усаживаю Алю на пуфик и опускаюсь, чтобы снять с нее ботиночки. Сама же невероятно нервничаю. Следовало бы как-то подготовить маму к роковой встрече, но Вадим не дал мне времени…

Шторм молчалив, холоден и спокоен. Но лишь внешне. Он как бомба замедленного действия с заевшим механизмом. Понятия не имею, когда рванет, но почему-то мне кажется, что это неизбежно. Наверное, по себе сужу.

— Мама, все хорошо, познакомься, — тараторю, не оборачиваясь. — Это босс мой. Вадим Шторм. Тот самый, у которого… — осекаюсь, не придумав, как тактично объяснить ситуацию. И донести, что он не виноват ни в чем.

Но резкий хлопок, доносящийся откуда-то сверху, выбивает меня из колеи. Звук, чертовски похожий на хлесткую пощечину.

Пожалуйста, только не это…

Натянуто улыбаюсь Але, чтобы она не почувствовала напряжение, возникшее в сжатом пространстве коридора. Спускаю малышку на пол, а сама выпрямляюсь и в сторону двери взгляд устремляю.

Полный обзор мне не дает получить мама, которая спиной ко мне стоит, сконцентрировав все внимание на Вадиме. Не вижу, какие эмоции плещутся в ее взгляде, но уверена: она беспощадно расстреливает им босса.

Делаю шаг ближе к ним — и через мамино плечо выглядываю. Мои худшие опасения подтверждаются.

Вадим стоит в проеме, своей мощной фигурой полностью преграждая выход. Огромный, несокрушимый и будто льдом покрытый. Не двигается.

На лице — ни единой эмоции. В глазах — застывший янтарь. Подбородок приподнят, челюсти сжаты. А по грубой щеке расползается розоватый след от оплеухи.

Мама сил не пожалела. Вложила в удар всю боль, горечь и ненависть. За нас двоих. Правда, направила злость не на того человека.

И, кажется, отступать не собирается.

— Если вы думаете, что можете вот так издеваться над моей дочерью, то глубоко ошибаетесь, — шипит мама и упирает руки в бока. — Решили, вам все дозволено?

Шторм сканирует ее медленно и удивленно изгибает бровь.

— Прекратите, в доме дети, — обращаюсь непосредственно к Вадиму, посылая ему умоляющий взгляд.

С

мамой вести переговоры сейчас бесполезно. После потери внучки и неожиданного обретения Али, после пролитых мною слез, после года, прожитого на грани безумия, — она готова не ранить, а убивать.

Но как повлиять на импульсивного, бурного и непредсказуемого Шторма — я тоже не знаю в данный момент. Не до конца изучила его, не посчитала нужным. Да и ситуация впервые настолько взрывоопасная.

Поэтому стою и губы кусаю, в ожидании его реакции.

В сознании, как в калейдоскопе, всплывают картинки минувших ссор с мужем, одна из которых закончилась гематомой на моем лице. Однако тогда мы были наедине. Я всегда старалась оберегать Риту от криков и ругани, поэтому во многом под Антона подстраивалась, старалась не перечить ему.

Так что «нападение» мамы на сильного, чужого мужчину ввергает меня в шок. К тому же, Шторм и так взбудоражен нашей стычкой в его особняке и известием о близняшках. Наш локальный мирок в шаге от глобальной катастрофы.

— Пожалуйста, — проговариваю одними губами.

Вадим тяжело выдыхает и, отмерев, складывает руки в карманы. Чуть наклонив голову набок, переводит взгляд на маму, одарив ее кривой ухмылкой.

— И вам добрый вечер, — выдает он с сарказмом.

Пользуясь шатким перемирием, я беру Алю за ручку и увожу в детскую к Рите.

— Булочки мои, присмотрите друг за другом, — тихо указываю малышкам, но они игнорируют меня, полностью сосредоточившись на разбросанных по комнате игрушках. — Мне бы с взрослыми разобраться, — вздыхаю я.

Убедившись, что близняшки спокойно находятся вместе, я плотно закрываю дверь — и бегу в коридор.

— Вы не заберете у Снежаны детей! Я вам не позволю! И деньги ваши не помогут, — доносятся до меня обрывки маминой тирады.

Представляю, как раздражен Вадим сейчас, хоть и скрывает внутреннюю бурю под маской ехидства и колкими фразами.

— Мне поможет Снежана, — парирует он. — Мы поговорили обо всем. Она знает, что я не планирую…

— Угрожать ей небось вздумали? — перебивает мама резко. — Она у меня девочка мягкая и наивная, — невольно глаза закатываю от такой «презентации». — А такие, как вы, этим пользуются. Одному я уже поверила. Тоже красиво говорил. Из-за зятя бывшего чуть дочь не потеряла. Довольно! — взмахивает рукой.

— Вот только не надо сравнивать, — разозлившись, скрипит зубами Шторм. Ведь знает, как относился ко мне Антон. — И лезть в наши со Снежаной отношения тоже не советую. Мы сделаем все ради близняшек.

Вадим говорит так убедительно, словно мы одна семья — и это аксиома. Но ведь в реальности нас с ним ничего не связывает, кроме детей. И хоть каждый из нас готов пойти на любые жертвы ради них, это все равно очень далеко от понятия нормальной семьи.

— Близняшки не ваши. Вы украли Алю, — всхлипывает мама, срываясь в истерику. — Пора вернуть ребенка матери! И убраться отсюда!