Близняшки от босса. Сердце пополам

Лесневская Вероника

Но у меня есть опыт подобных отношений. С Леной. Правда, печальный.

— Куда вы? — заглядывает в комнату мама Снежаны. — Та-ак! — делает пару шагов к нам.

— С тещей опять не повезло, — не выдержав, устало глаза закатываю.

Ловлю на себе ошеломленный взгляд Снежинки. Но она тут же отвлекается на мать.

— Мама, мы у Вадима жить будем. Риткину посуду собери, — постановляет строго. И ее голосок звучит на удивление бодро и уверенно. Будто она действительно выбирает меня, хотя мы оба знаем, что это не так.

Между

нами — взаимовыгодное сотрудничество.

Единое целое. Глава 28

Снежана

С нежностью и безграничной любовью смотрю, как засыпают мои малышки. В сердце разливается материнское тепло, согревает всю меня, исцеляет душу. Устроившись на боку, боюсь пошевелиться, чтобы не спугнуть такую хрупкую идиллию. Они рядом, но я не до конца верю в это.

Неужели все теперь будет хорошо? Вадим утверждает, что да, а у меня нет поводов не верить ему.

Сегодня у нас всех был тяжелый день. Не удивительно, что мои булочки устали. Мы не успели толком разобрать вещи, а обеих дочек временно уложили в одну кроватку. Я осталась с ними, но Вадим вынужден был покинуть комнату, потому что Рита так к нему и не привыкла. Наоборот, к ночи он стала еще капризнее — и плакала даже, когда Шторм просто находился рядом. Брать ее на руки или обнимать Вадим больше не решался.

Я чувствовала его боль, понимала. Мне так же тяжело было приручать Алю.

В итоге, Вадим сдался и ушел. Заверил напоследок, что обустроит детскую с учетом появления второй дочери, обеспечит нас всем необходимым. А еще… обязательно выяснит правду.

Я знаю, что он выполнит каждое свое обещание. Ради детей.

Шторм действительно любит дочерей. Именно о таком отце для них я всегда мечтала. И пусть в наших с ним отношениях абсолютно ничего не понятно — это не главное. Рита и Аля объединили нас. И теперь мы должны научиться сосуществовать друг с другом.

Я подстроюсь. Буду и дальше заботиться о малышках и не мешать Вадиму. Ведь с Антоном я так и делала. Правда, исход печальный…

Но Шторм другой. Он — настоящий папа, родной. И ко мне испытывает некую симпатию. Наверное. Не зря же целовал. До того, как мы разругались. Впрочем, для мужчин это ничего не значит. Антон тоже целовал, а потом…

Но я убеждена в одном: Вадим примет меня, потому что малышкам нужна мать.

Примет… Почему так неприятно осознавать это?

— Все нормально, — шепчу одними губами, смаргивая слезы. — Мы все правильно делаем. У нас нет выбора, — убеждаю себя, но в солнечном сплетении горит пожар.

Пытаясь отвлечься от раздирающих душу сомнений, я невесомо касаюсь пальчиками темных макушек моих булочек, улыбаюсь — и тут же руку убираю, потому что они ворочаться начинают. Ненароком толкают друг друга, а потом вдруг… обнимаются, будто с плюшевой игрушкой любимой. И опять затихают.

Пытаюсь уснуть вместе с ними,

но не могу побороть хаотичный поток мыслей, что лезут в голову. Думаю о нашем будущем. Вадим обязательно разберется во всем, накажет виновных, поможет оформить документы на малышек. Мы официально станем родителями обеих. Думаю, в этом Шторм меня тоже не обманет.

А дальше? У меня нет ответа…

Резко затаив дыхание, слежу, как дверь открывается с легким скрипом, а пол детской разрезает полоска света. Вадим переступает порог, некоторое время стоит на месте, будто размышляя о чем-то. Кажется, смотрит на нас с малышками.

Вздохнув, он бесшумно толкает дверь, а сам приближается к постели.

Опасаться мне нечего: Вадим пообещал, что не тронет меня и ничего не потребует взамен за помощь. Он не такой, как Антон… Тем более, здесь дети.

Но тогда тем более странно, зачем Шторм здесь. Прикрываю глаза, делая вид, что уснула, и замираю.

Чувствую, как проминается матрас позади меня. Как спину обволакивает жаром другого тела, щеки касается быстрый поцелуй, почти призрачный, а на бок аккуратно ложится ладонь, будто невзначай сползая к животу.

— Спокойной ночи, Снежинка, — произносит Вадим чуть слышно.

И остается. Рядом. Просто так.

По мерному дыханию, что обжигает мой затылок, и расслабленной ладони на животе — я понимаю, что Вадим уснул.

Подношу свою руку к губам и чуть прикусываю палец, подавляя глупую улыбку. Не стоит питать ложных надежд в отношении Вадима. Мы оба действуем импульсивно, на эмоциях. Я и в своих-то чувствах не разобралась толком. Нельзя ждать чего-то конкретного от мужчины.

Но… поздно. Уголки губ уперто ползут вверх, и, кажется, я до самого утра так и улыбаюсь во сне.

* * *

— А-а-ай! — просыпаюсь от собственного вскрика.

Кожу головы жжет огнем, чувствую тянущую боль в темени и висках. Распахиваю глаза — и все равно ничего не вижу сквозь ширму спутанных волос. Пытаюсь привстать, но тяжелая рука припечатывает меня к подушке.

— Аля, маленькая хулиганка, ты опять? — гремит над самым ухом. Строго, но при этом бархатно и беззлобно. — А ну отпусти! А ты не дергайся, — щекочет дыханием щеку.

— Ма-а-а, — визжит довольный и такой родной голосок. Бойкий и немного запыхавшийся. Забываю о дискомфорте и улыбаюсь: Аля.

— Ма, — тихонечко вторит ей Рита. Откуда-то издалека.

Замираю, как приказал мне мужской голос. Покорно терплю, пока мои волосы освобождают из плена цепких пальчиков дочурки. Мощная ладонь на удивление бережно проводит по моих локонам, тщетно пытаясь привести их в порядок, легко касается лба, приятно скользит по щеке.

Зажмуриваюсь на секунду. А когда вновь распахиваю глаза, то вижу перед собой радостное личико Али. Притягиваю малышку к себе и чмокаю в носик. Обняв ее и хоть немного обездвижив, фокусирую взгляд на детской кроватке.