Блондинка вокруг света или I did it my way
Шрифт:
Карибы, Карибы!
Местное блюдо — тушёные свиные копытца с юккой. Несмотря на дешёвые ингредиенты и уличную торговлю, это не самое дешёвое блюдо. Здесь дешевле всего купить рыбу у рыбаков и приготовить самой. Рыбы на острове — завались.
К нашей пристани причаливает местный ловец тунца. Он мастерски разделывает рыбу, любо-дорого посмотреть. Потроха и головы он беспардонно вываливает под пристань, где в прозрачной воде, у сваи, дежурит мурена. Это её насиженное место. Однажды я просто выбираю из тунцовых потрохов печень и жарю на сковороде. Деликатес! И абсолютно бесплатно. Кто-то делает фотографии с балкона, когда я жадно роюсь руками в окровавленной куче рыбьих потрохов.
Вака у нас шеф-повар. Она собирает деньги и запекает для всех тунца в фольге. Пожалуй, она — самый хорошо зарабатывающий человек в школе. Бизнес-леди, в пиратском смысле этого слова. Обожаю тунца, особенно сырого, в севиче или с васаби и соевым соусом.
Рыбак всегда приплывает через день. У него жёсткие африканские волосы тёмно-русого цвета и голубые глаза. Он потомок английского пирата и африканской рабыни, попавшей сюда с рабовладельческого корабля, потерпевшего крушение. Откуда он взял, что именно английского пирата, не известно. Может, записи сохранились.
Мне нравится население этих островов. Генетика здесь сумасшедшая. Самые безумные сочетания. Острова когда-то были пристанищем пиратов. Вспомните, мы на Карибах. Капитан нашего дайвингового судна претендует на голландских предков. И правда, он имеет все черты, присущие голландцам. Он высокий, крупный, светловолосый с бесцветно-рыжими волосами на руках, светлыми водянистыми глазами и вечно обгоревшей на солнце красной кожей.
Друг одного из инструкторов, загорелый статный блондин с просоленным хвостиком с секущимися концами, тоже «голландец», но у него угольно-чёрные глаза, в которых не видно зрачка, такие они чёрные.
По улицам ходят люди, которых легко спутать с туристами. Две светловолосые «англичанки», не говорящие на английском, сидят в авиакассе. Я думала, у одной из них на голове химия. Но нет, это генетическое наследство от африканских предков. Вот они, потомки Пиратского прошлого Карибов! Всё побережье — сплошное смешение генов и рас. Очень интересно наблюдать за ними.
На этот раз, при погружении, продувание удаётся, и мне не придётся лечить глухоту и воспаление, как раньше. В первый же день, под одним из камней, застукиваем акулу. Она на нас не реагирует. Сытая, наверное. Эдванс предполагает заплыв в затонувший корабль и ночное погружение. Корабль был затоплен специально, в целях дайвинга, и поэтому не очень интересен. Зато ночью можно увидеть особые виды рыб и растений. Когда погружаешься в воду в темноте, от тебя отлетают фосфорические огоньки планктона. Красота!
Моя инструкторша-полька показывает мне фотографии с полуострова Вальдес, что в Аргентине. Рассказывает про внеземной ландшафт полуострова и великое множество китов, населяющих те воды.
— Обязательно съезди туда!
— Что, в Патагонию? Это уж вряд ли. Я и так до Гондураса доехала. Никогда бы этого от себя не ожидала…
Отвечаю последними гневными письмами на письма моего экса. Теперь он напишет не скоро. Соглашаюсь играть на гитаре в баре напротив. На этот раз — за выпивку. Но начинаются штормы, становится некомфортно погружаться. Особенно неуютно подниматься обратно на борт. Того и гляди, лодка ухнется с вершины волны и накроет лестницей. Купаться тоже стало неинтересно. Что, получается, бегу с острова? Бегу.
Паром швыряет немилосердно. Он то застывает на волне, то падает вниз, заставляя все внутренности зависать в животе в невесомости. Появляется рвотный рефлекс. По парому ходит матрос и, держась за стены, раздаёт желающим пакеты. Я тоже получаю свой. Меня мутит, и я ложусь на свободную лавочку. Я совершаю побег вовремя. Мне пишут, что на следующий день после моего отъезда, в связи со штормовой опасностью, все паромы отменяются на неделю.
Ну, а я нахожу себя в Никарагуа. Близ Самото каньона.
В Никарагуа, на границе с Гондурасом, есть интересное местечко близ городка Самото. Называется Самото каньон, куда местные гиды водят экскурсии. И у них даже есть представления о технике безопасности. Гиды выдают обувь для ходьбы по кораллам и спасательный жилет. Вода в каньоне прозрачная и свежая. Кое-где приходится плыть, кое-где переправляться на лодке, кое-где брести по каменистому дну, кое-где прыгать с камней в воду.
Я останавливаюсь в гостинице столетней давности. Обшарпанные стены слеплены из глины и трухи. В городе сегодня нет ни одного иностранца. Я одна. Мелкими перебежками нахожу куриный бар, где усатые никарагуанские мачо, в широкополых шляпах, пьют пиво под звуки латины. При моём появлении они перестают разговаривать и опускают на стол кружки с пивом и нижние челюсти. Я стараюсь как можно скорее получить свою курицу и покинуть никарагуанскую пивнушку. Я чувствую себя в этой центральноамериканской глуши, как белая ворона с огненным хвостом. Наутро я потороплюсь отсюда смыться. Это место не для блондинки.
В Леоне меня прозвали киборгом за то, что я с лёгкостью поднялась на вулкан Телика, на час раньше остальных. При этом, ещё и обутая в пляжные шлёпанцы. Для меня не новость. Я вообще очень быстро хожу. Но шлёпанцы стали предметом большого недовольства гида. Перед началом трека он строго отчитал меня и заявил, что хорошо знает таких тупых блондинок, как я, и что ждать меня никто не будет, «поскольку люди пришли сюда не в игрушки играть, а покорять вершину». Я обиделась и пошла…
— Ах, не будете ждать? Ну, и я вас не буду…
Потом одногруппники шутили, что ночью я сплю, воткнув два пальца в электрическую розетку, как и полагается киборгу. Но той ночью я подзаряжалась от лавы, клокочущей в жерле вулкана. Вулкан рычал, извергал клубы серы и переливался лавой в темноте. Настоящий ад там, внизу.
Гиду нечего было сказать, а кроме всего прочего, он забыл мой спальный мешок. Я хоть и киборг, но очень теплолюбивый. Температура ночью драматически падает, хоть в жерло лезь греться. Так что вторую часть оплаты за тур я просто не внесла. Он и не настаивал.
В Леоне я встречаю несколько человек, с которыми буду случайно сталкиваться, на протяжении нескольких месяцев, тут и там. Один из них байкер, он приехал на мотоцикле из Чикаго, сделав крюк аж через Канаду, и два моряка, один тоже из Чикаго, а другой из Флориды.
Тихий океан в Никарагуа некомфортен. Он холодный и буйный, а дно усыпано камнями. Поэтому надолго я здесь не остановлюсь. Следующий город — Гранада.
Водитель в никарагуанском автобусе подпрыгивает на своём сиденье и пританцовывает под сальсу. У него в салоне всё оборудовано для каждодневной фиесты. Динамики подключены, светомузыка установлена. Передняя панель одета в красный бархат и обрамлена зеркалами и искусственными цветами. С потолка свисают, болтаясь, два красных сердца из чистейшей пластмассы, пронзённые стрелой. Неважно, какая у тебя работа, ты всегда можешь сделать её интереснее. Водитель сам ведёт, сам диджеит, сам подмигивает фарами и глазами. Он и секунды спокойно просидеть не может на своём водительском месте.