Блондинка. Том I
Шрифт:
Студия («после того, как я переспала со всеми по кругу») простила ей историю со скандальным снимком. И подняла зарплату до 1000 долларов в неделю плюс еще выплаты на непредвиденные расходы. И Норма Джин тут же организовала перевод Глэдис Мортенсен из Норуолка в маленькую частную психиатрическую клинику в Лейквуде.
Ее новый агент (ставший во главе «И. Э. Шинн инкорпорейшн») советовал:
— Только молчок об этом, милочка, о’кей? Никто не должен знать, что у Мэрилин Монро психически больная мать.
В отель в Монтерее, курортном городке на побережье [61] , они приехали, когда сезон уже кончился. Номер с видом на Тихий
— Теперь мы по крайней мере знаем, как выглядит ад. На что это похоже, ад.
И Норма Джин, веселая и дерзкая, какой и положено быть «Мэрилин», отшутилась:
61
Монтерей — курортный город на западе штата Калифорния.
— Да нет! Не выглядит, а как там себя ощущают,в этом самом аду!
В., неспешно потягивающий из бокала виски, рассмеялся. Что он там бормочет? Норма Джин не вполне расслышала.
— Да, и это тоже.
Любовники приехали на курорт в Монтерее отметить новый контракт «Мэрилин» со Студией. Ее новую главную роль в «Ниагаре», теперь она шла в титрах первой. Произошло и еще одно, более важное событие — В. окончательно оформил опекунство над детьми. И еще одно — недавно он сыграл главную роль в «Театре Филко-ТВ» [62] и получил очень хорошие рецензии по всей стране.
62
«Театр Филко-ТВ» — цикл телевизионных спектаклей, демонстрировался в 1948–1955 гг., состоял из экранизаций романов и пьес, а также собственно телевизионных постановок.
— Черт, это всего лишь ТВ, — говорил В. — Не вижу особого повода для восторгов.
На что Норма Джин серьезным и низким голосом «Мэрилин» отвечала:
— Всего лишь ТВ? Да телевидение — это будущее Америки!
В. пожимал плечами:
— Господи, надеюсь, что нет. Этот жалкий маленький черно-белый ящик!
Норма Джин резонно возразила:
— Когда кино только начиналось, оно тоже было жалким, маленьким и черно-белым. Подожди, сам убедишься, дорогой.
— Вряд ли! Дорогой не может слишком долго ждать. Дорогой уже далеко не молод!
Норма Джин бросилась пылко разуверять:
— Что?.. Что я слышу? Это тыу нас не молод? Да ты самый молодой и красивый из парней, которых я знаю!
В. залпом допил виски. Улыбнулся в бокал. Широкое лицо в мальчишеских веснушках казалось вылепленным из папье-маше.
— Это тыу нас молода и прекрасна, детка. Ну а я… моя карьера уже позади.
В воскресенье днем они возвратились в Голливуд и разъехались по своим квартирам.
Эти надуманные сцены. Импровизации по факту. Они будут отравлять ей всю оставшуюся жизнь.
А оставалось ее всего девять лет и пять месяцев.
И часы торопливо отсчитывали минуту за минутой.
Неужели нельзя изобрести песочные часы, где время бежало бы в обратном направлении? Разве Эйнштейн не доказал, что время может повернуть вспять? Если повернуть вспять лучик света.
— Почему бы нет? Надо поинтересоваться.
Эйнштейн как будто спал с открытыми глазами. «Придумывал эксперименты». Мало чем отличался при этом от импровизирующего актера. Чем, собственно, и занималась Норма Джин. По факту. Вот почему «Мэрилин Монро» так часто опаздывала на встречи. И не то чтобы Норма Джин Бейкер была парализована робостью, нерешительностью или сомнением, с отчаянием и надеждой разглядывая свое светящееся кукольно-красивое личико в любом попавшемся под руку зеркале, вовсе нет. Ее притягивали к зеркалу надуманные, импровизируемые сцены.
Ну, допустим, если бы
Когда нет такого режиссера, ты вынуждена быть сама себе режиссером. Нет сценария, который бы тебя направлял? Ты должна сочинить собственный сценарий.
Вот таким образом. Все очень просто и ясно. Главное — это понимать истинное значение сцены, в которой ты не участвуешь, нет. Которую ты проживаешь. Истинный смысл жизни, которая привела тебя в эту сцену, словно в густые заросли. И ты блуждаешь по ним в поисках выхода.
Во время всех этих поисков чисто внешнего отображения, говорил Константин Станиславский, актер ни в коем случае не должен утрачивать своей индивидуальности.
— Я никогда не была и не буду шлюхой, как эта Роза! Просто я… слишком уважаю мужчин. Да я без ума от мужчин! Я люблю мужчин. Мне нравится, как они говорят, смотрят… как от них пахнет. Мужчина в белой рубашке с длинными рукавами — строгой такой рубашке — и запонками в манжетах. Это просто сводит меня с ума! Я никогда не смеялась над мужчинами. И уж тем более не стала бы смеяться над ветераном, каким был муж Розы! «Умственно неполноценный» человек?.. Но это самая подлая, самая жестокая вещь, какую только… Да, это правда. Я немного обеспокоена тем, что может подумать зритель. Здесь эта «Мэрилин Монро» — просто шлюха. Мало того, только что сыграла няньку-психопатку. Роза не только изменяет мужу, она смеется ему в лицо! Тайно замышляет убить его!Ничего себе!..
Надуманные сцены, импровизации. Скоро они станут для нее навязчивой идеей. Вскоре она не сможет припомнить, была ли когда-нибудь от них свободна.
— Это же вполне объяснимо. Просто ты хочешь правильнопонять.
Заслуживаешь ли жить? Ты?..Глупая больная плаксивая корова. Шлюха. У В. она совета не спрашивала. Не хотелось показывать возлюбленному свою слабость. Но постоянно задавалась одним и тем же вопросом: может, все дело в Нелл? Нелл и Глэдис. Ибо Глэдис и была Нелл. Норма Джин зашла так далеко, что позаимствовала у Глэдис движения рук, не догадываясь, что тем самым Глэдис взяла над ней верх, вселилась в нее, как может вселиться демон в тело человека. (Возможно, вы верите во все эти предрассудки, но Норма Джин не верила.) Тем утром, по приезде в Норуолк, она попала в зараженную атмосферу. Говорят, что воздух в больницах насыщен невидимыми бактериями. Они там так и кишат. Так почему Норуолк должен составлять исключение? Там наверняка даже хуже. Исход почти всегда летальный.
Норма Джин читала «Толкование сновидений» Зигмунда Фрейда. Страницы книги были испещрены пометками, буквы расплывались — в тех местах, где на бумагу попали капли перекиси для волос. Она читала о том, что все определяется еще в раннем детстве. А как же быть тогда с настоящими микробами? Бактериями, вирусами, раком? Сердечными приступами? Ведь они вполне реальны.
Может, поселившись в Лейквуде, Глэдис наконец простит ее?..
Вечеринка в Бель-Эр. Открытая веранда, внизу пронзительно кричат павлины. Так темно (прием проходит при свечах), что лиц почти не видно, они озаряются лишь мерцающими язычками пламени. Вот свет выхватил из тьмы одно. Лицо Роберта Митчема. Оно похоже на резиновую маску. Сонные глаза с тяжелыми веками, лукаво улыбающийся рот с опущенными уголками. Тягучий сладострастный голос, будто оба вы находитесь в постели и он оказался парнем что надо и того гляди кончит. И еще он высок и строен, не какой-нибудь там коротышка. Норма Джин замирает, как в трансе, видя лицо этого идола киноэкрана так близко. Совсем рядом, она ощущает даже пропитанное алкогольными парами дыхание, щекочущее ей ушко. И испытывает нечто вроде благодарности к В., который на минуту оставил ее.