Блондинка. Том I
Шрифт:
Баки, пожалуйста, не надо, мне больно!
Баки перестал обращать внимание на череп Старины Хирохито, что стоял в гостиной, на радиоприемнике. Зачастую Норме Джин казалось, что он и еене замечает вовсе. Но Норма Джин всякий раз содрогалась, снимая с «сувенира» шарфик. Я тебя не убивала, не отрубала тебе головы. Меня винить не в чем.
Иногда во сне она видела огромные пустые глазницы черепа. И эту безобразную темную дыру вместо носа, и оскаленные в улыбке зубы. Запах сигаретного дыма, сердитый шум горячей воды, хлещущей из крана в ванную…
Ага, вот ты и попалась!..
Сидя в одном из задних рядов кинотеатра, Норма Джин сунула ладошку в большую липкую от промасленного попкорна руку Баки. Словно в темноте этого большого полупустого зала им обоим грозила опасность.
Странно, но, став миссис Баки Глейзер, Норма Джин уже меньше любила кино. Во всех этих фильмах было столько… надежды.И оттого они казались еще менее реальными. Покупаешь билет, занимаешь свое место, открываешь глаза и видишь — что? Иногда во время сеанса мысли ее витали где-то далеко-далеко. Завтра день большой стирки, и что сегодня подаст она Баки на ужин? А в воскресенье надо бы затащить Баки в церковь, а то проспит все утро. Бесс Глейзер, правда, в завуалированной форме, уже не раз выражала свое неудовольствие по поводу того, что «молодая пара» не посещает воскресных служб. И Норма Джин догадывалась, что винит в этом свекровь прежде всего ее.Как-то на днях Бесс Глейзер встретила Норму Джин на улице — та катила коляску с маленькой Ириной — и выразила крайнее удивление и неудовольствие:
— Смотрю, у тебя на все находится время,Норма Джин! Даже погулять с чужим ребенком.Надеюсь, тебе хоть платят за это?
В тот вечер сеанс начался с «Поступи времени». Музыка так и гремела на весь зал, и сердце у Нормы Джин забилось быстро-быстро. Здесь, на кинопленке, — реальная жизнь. Здесь все по-настоящему.Показывали вести с фронтов, и Баки сидел, выпрямившись, и не сводил глаз с экрана. Даже перестал перемалывать поп-корн крепкими челюстями. Норма Джин взирала на экран с ужасом и одновременно совершенно завороженная. Вот на нем возник храбрый и непобедимый «Уксусный Джо» Стилуэлл [44] . Грязный и небритый, он бормотал:
44
Стилуэлл, Джозеф Уоррен — военный, с конца 1941 г. был начальником штаба войск Чанкайши в Китае, командовал сухопутными войсками США в Китае, Бирме и Индии во время Второй мировой войны.
— Здорово они нас потрепали, черт бы их взял!
На экране вспыхивали подбитые самолеты. Небо с низкими серыми тучами, а под ними — чужая земля. Дуэль в воздухе, над Бирмой! Знаменитые «Крылатые тигры [45] »! Каждый мальчишка, каждый мужчина, сидящий в этом кинозале, мечтал стать «Крылатым тигром»; каждая женщина и девушка была готова отдать свое сердце «Крылатому тигру». А как здорово разрисовали они свои старые самолеты «Кертис П-40» — в виде акул с зубастыми челюстями! Они были настоящими смельчаками. Настоящими героями! Они не побоялись выставить свои самолеты против куда более скоростных и технически совершенных «Джэп зироуз».
45
Название подразделения американских летчиков-добровольцев.
В воздушной схватке над Рангуном «Тигры» сбили двадцать из семидесяти восьми японских истребителей — а сами не потеряли ни одного!
Зал взорвался аплодисментами. Послышались восторженные свистки. Глаза Нормы Джин наполнились слезами. Даже Баки украдкой вытирал слезы. Зенитные батареи поливали противника огнем, подбитые самолеты падали на землю, объятые дымом и пламенем. Зрелище казалось запретным. Знать о чужой смерти все как-то неловко. Смотреть, как умирают люди, некрасиво. Смерть священна, это частное, интимное событие, но война перевернула все представления, в том числе и о смерти. Фильмы о войне перевернули и изменили все. Ты не только отстраненно наблюдал за чужой смертью, тебе представлялась возможность увидеть зрелище, коего были лишены сами умирающие. Должно быть, именно так Бог видит нас. Если, конечно, смотрит.
Баки так крепко стиснул руку Нормы Джин в своей, что та поморщилась от боли. И тихим, но встревоженным голосом произнес:
— Я должен идти, Малышка.
— Идти?.. Куда?
В мужской туалет, что ли?
— Я должен быть там, вместе с ними. Пока еще не поздно.
Норма Джин рассмеялась. Наверное, он просто шутит. И пылко поцеловала его. Обниматься и целоваться в кино вошло в привычку с первых же дней знакомства. Как и где лучше узнать друг друга?.. «Крылатые тигры» исчезли с экрана; теперь там показывали свадьбу какого-то джи-ай. Улыбающиеся солдаты — в отпуске, на военных базах и кораблях. «Свадебный марш» гремел просто оглушительно. Сколько свадеб! Сколько невест — всех возрастов. Торопливость, с которой пары появлялись и исчезали на экране, вызывала улыбку — уж очень все это походило на комедию. Церковные бракосочетания, гражданские. Скромные и пышные свадьбы. Сколько сияющих улыбок, сколько крепких объятий! Сколько страстных поцелуев. Сколько надежды.Публика в зале хихикала. Война — занятие серьезное и благородное. А любовь, все эти свадьбы и женитьбы… просто смешно!..
Рука Нормы Джин опустилась, скреблась, точно маленькая мышка, в паху у Баки. Удивленный Баки пробормотал:
— М-м-м, детка, ну, не тут же! Эй, перестань, ты что!.. — Но тем не менее обернулся к ней и крепко поцеловал в губы. Разжал их, вечно сопротивляющиеся, и протолкнул язык глубоко в рот. И она, постанывая и извиваясь в его объятиях, принялась сосать этот язык. Тут Баки ухватил ее за грудь, сжал в левой ладони, как сжимают мячик. Ряд сидений зашатался. Они дышали часто и хрипло, как собаки. Женщина, сидевшая сзади, стукнула кулачком по спинке сиденья и прошептала:
— Эй, вы, двое, ступайте-ка домой! Там этим и занимайтесь.
Норма Джин, яростно сверкая глазами, обернулась к ней и прошипела:
— Мы муж и жена, ясно тебе? Так что отвяжись. Сама иди домой. Иди к черту!
Баки расхохотался. Он никак не ожидал от своей тишайшей и нежнейшей женушки такой выходки.
И только потом, гораздо позже, вдруг понял: Наверное, тогда, с того вечера, все и началось.
— Но куда?.. Куда она могла уехать? Неужели ты ничего не знаешь?
Гарриет без всякого предупреждения покинула Вердуго-Гарденс. В марте 1944-го. Взяла с собой Ирину. И оставила почти весь скудный скарб.
Норма Джин ударилась в панику: что ей делать теперь, без этого ребенка?
Ведь в снах и мечтах наяву ей часто казалось, что она везет свою малышку к Глэдис. И получает от Глэдис благословение. А теперь малышки не было. А стало быть, и благословения не будет.
Раз десять Норма Джин стучалась в соседскую дверь. Но подруги и соседки Гарриет по квартире тоже были в недоумении. И очень беспокоились.
Похоже, никто не знал, куда отправилась эта пребывающая в глубокой депрессии женщина со своим младенцем. Но уж точно, что не в Сакраменто к родителям, и не к родителям мужа в штат Вашингтон. Подружки сообщили Норме Джин, что Гарриет уехала, даже не попрощалась, даже записки не оставила. Хотя оплатила все счета по март включительно. Сообщили они также, будто бы Гарриет подумывала «исчезнуть» на некоторое время. По ее словам, «она была не создана для вдовьей жизни».
И еще, она была «больна», это несомненно. Все время обижала и наказывала малышку Ирину. Может, даже била ее, но так, чтобы не оставалось следов.