Богатство
Шрифт:
— Дишлан, он врет. Не уверена, что он, вообще, из Абрегории. Надо за ним проследить. Если он угрожает мне или моим предприятиям, — я не договорила. Но это и не было нужно. Дишлан еле заметно кивнул, подтверждая, что все будет сделано в лучшем виде.
Мне было страшно от того, что именно я приказала. Но муки совести показались мне меньшим злом.
Глава 12
Через пару дней Дишлан доложил, что купец на самом деле оказался Абрегорианским подданным. В его рассказе почти все было правдой. Только ему плевать было на мою красоту
А еще этот мерзкий типчик обвел вокруг пальца моих людей, улизнув от слежки.
Когда открывала мануфактуру, я, конечно же, думала, как обезопасить себя от промышленного шпионажа. Но меня больше заботили наши местные мастера. Я боялась, то они отправят своих людей ко мне на работу, чтобы узнать о новых способах вязания. Поэтому всех своих вязальщиц я и нанимала через Жерена.
Я не предполагала, что моим предприятием заинтересуются высокомерные и самовлюбленные абрегорианцы.
Абрегорианская империя была самым большим государством в нашем мире, самым мощным и самым передовым. Еще во времена Последней Битвы, когда половина мира была скрыта Белыми Пустошами, а от Грилории и Аддии остались жалкие клочки живой земли на севере, абрегорианские территории почти не пострадали.
Наши страны многие сотни лет потратили на то, чтобы возродиться из праха, установить новые границы и вернуть себе былую славу. Все это время империя процветала, изредка нападая на Грилорию, чтобы оттяпать еще один кусок ожившей земли.
Тогда-то мы и потеряли выход к южным морям. То, что удалось отбить у Южной Пустоши, захватила Абрегоринаская империя. Мой предок вынужден был пойти на поклон к султану и заключить с ним договор о взаимопомощи. Платой стала часть наших восточных земель, больше нам нечего было предложить. Но зато союзные войска Грилории и Аддии смогли дать отпор имперским захватчикам.
После той войны границы были установлены в том виде, в котором они существуют и сейчас. Союз Грилорского Королевства и Аддийского султаната против Абрегоринаской империи действует до сих пор и будет действовать еще очень долго. Ведь именно он поддерживает хрупкое равновесие, давая возможность трем странам жить в мире.
Но с тех далеких времен Абрегорианцы относились к Грилории и Аддийскому султанату, как к безнадежно отсталым. Они были уверены, что у нас не было, нет и не может быть ничего стоящего их внимания.
Даже на приеме в королевском замке абрегоринаские послы отличались среди всех остальных. Они всегда подчеркивали, что их император снисходит до общения с нашими странами, и, даже добиваясь снижения пошлин для своих купцов, не считали нужным усмирять гордыню и скрывать свое высокомерие.
Поэтому я и не переживала, что абрегоринцев заинтересуют какая-то мануфактура в Грилории. Но оказалось, я ошибалась. Это меня повеселило. И я посмеивалась над получившими по носу абрегорианскими промышленниками ровно до тех пор, пока через пару дней ко мне не заявился купец, водивший караваны с «носками».
—
— Доплатить? — вскинула я брови, изображая удивление. Требовать доплату за доставленную партию задним числом, это бессовестная наглость.
— Ну, как же?! — купец насмешливо фыркнул, — я ж теперь за те деньги, что от тебя за шерсть получил, в половину меньше закупить смогу. Это почитай ты меня в убыток ввела. А так, Елька, дела не делаются. Так что будь добра убытки-то мои возместить…
Он смотрел на меня с таким невинным выражением лица, что я на мгновение даже поверила, что он искренне заблуждается, а не пытается обмануть меня и стрясти деньги ни за что.
— Я не пойму, — я прищурилась, — ты сам дурак, или меня дурой считаешь? Так я вроде повода не давала. Да и ты прежде был разумен. — он хлопал глазами, делая вид, что ничего не понимает. — Наш договор завершен. Я тебе заплатила, ты мне привез шерсть. Если не устраивает, значит я, вообще, откажусь от твоих услуг.
— Ты, Елька, больно много воли на себя взяла, — фыркнул купец. Овечья шкура слетела а него мгновенно, обнажив злобный оскал опытного хищника, — думаешь, раз с ночным королем спала, так ночной королевой стала?! Я к тебе-то с миром пришел, по старой памяти добром дело решить хотел. Ну, коли ты теперь так со мной разговариваешь, — он встал, оперся об стол руками и навис надо мной темной глыбой, — тебе придется заплатить мне… или пеняй на себя. И на королеву, — произнес он с издевкой, — управа найдется.
И прежде чем я успела ответить, довольно хмыкнул и вышел из кабинета. Наверное, он заметил, что я испугалась. Только он не знал, что именно привело меня в ужас. Не он, не его наглая речь, а острое желания приказать Дишлану решить проблему. Это же так просто. Раз и нет человека. Нет человека, нет проблемы. Мне пришлось прикусить кончик языка, чтобы сдержаться. Как-то быстро я вошла во вкус.
После того, как отправила Дишлана разобраться с абрегоринаским «купцом», я всю ночь ворочалась, не могла уснуть. Меня мучила совесть. И когда узнала, что ему удалось улизнуть, с одной стороны расстроилась, а с другой испытала немалое облегчение.
Но сейчас меня так возмутило наглое выступление «нашего» купца, что я забыла и про совесть, и про жалость. Я готова была убить его на месте. Не сама, конечно, а руками Дишлана. Как этот наглый купчишка посмел разговаривать со мной в таком тоне?!
— Елька, — Дишлан, стоявший у дверей прислонившись к стене, спокойно смотрел на меня, — надо его кончать.
— И ты туда же! — я швырнула драное перо в корзинку и, вскочив, забегала по кабинету, выкрикивая, — Дишлан, ты представляешь, что будет, если убивать каждого, кто слово против меня скажет?! Или кто посмотрит косо?! Да тогда в Нижнем городе людей не останется!