Боги, пиво и дурак

Горина Юлия Николаевна

— Мешок снимай! — крикнул я, бросившись к секции, загоревшейся вместе с болтающимся на цепи мешком.

Берн недовольно повернулся ко мне — по всей видимости, он не сразу понял, в чем причина моего неуважительного отношения к его мешку.

А когда понял, охнул и, ругаясь на чем свет стоит, бросился на помощь ко мне.

— Отойди в сторону! — рявкнул он мне, замахиваясь мечом.

Я едва успел отскочить. Берн с размаху умело и ловко ударил по мешку, и целый фейерверк горящих искр посыпался в стороны, опаляя траву.

Но разрубить мешок

или сорвать его с цепи у него не получилось — лезвие тренировочного меча было предусмотрительно незаточено.

Трогательная забота о безопасности учеников, если учесть, что они и без заточенного лезвия способны друг друга или заморозить насмерть, или сжечь к чертям собачьим.

— Дай сюда!

Я выхватил у Берна оружие, схватился за нижнюю часть тяжеленного лезвия и, как крючком, зацепил верх мешка и рванул на себя. Дерюга с треском оборвалась, и в траву вывалилась почерневшая и тлеющая солома. Пока Берн затаптывал ее сапогами, на помощь подоспел Эрик с ведром воды.

Наконец, нам маленький пожар был побежден. От почерневшей перекладины все еще тянулся едва заметный дымок, но это уже была агония.

— Ну вот и все, — сказал я, отступая назад. — Еще немного потлеет, конечно…

— Командирша будет в ярости, — мрачно проговорил Берн, глядя на обгоревший тренажер.

— Да не так уж все страшно, — подбодрил я его. — Не половину же площадки спалил. Думаю, они к этому готовы, не зря ведь первогодок не тренируют на территории школы.

Как ни в чем не бывало, я вернулся к тому месту, где Майя усаживала нас медитировать. Стащил с себя сапоги и устроился поудобней на траве, подобрав под себя ноги, как истинный японец.

Как там было сказано? Войти в храм своей души?

Интересно, какой такой храм у неверующего человека?

Хотя…

Не такой уж я теперь неверующий. Зеленая панда и женщина-арахна были для меня абсолютно реальны, так что, наверное, теперь по вероисповеданию я — язычник?..

Ладно, пусть так.

Попробую представить свою душу в виде святилища Арахны.

Закрыв глаза, я медленно выдохнул и попытался сосредоточиться на воображаемой картинке.

— Зря стараешься, — подал голос Берн. — Медитации у тебя все равно не получится.

Он подошел ко мне и, вытерев рукавом разгоряченный и почему-то испачканный в саже лоб, сел рядом и продолжил:

— Нельзя найти черную курицу в темном сарае, особенно если из нее еще вчера суп сварили. Я источник-то в тебе едва различаю — какая уж там сокровищница?

Я разозлился.

— И что мне теперь, пойти утопиться с горя? Все ученики медитируют. Я — ученик. Следовательно, я тоже могу медитировать.

Берн пожал плечами.

— Ученик-то ты, конечно, ученик… — протянул он, щурясь в яркое летнее небо. — Вот только я никак не пойму, каким таким образом ты вдруг из кухни на тренировочную площадку попал? Это магистр так над тобой глумится, или над нами издевается?

Я медленно повернулся к нему.

— Тебе места на площадке не хватает, или я тебе солнце загораживаю?

Берн фыркнул.

— Слушай,

я в целом против тебя ничего не имею. Но смотри, какая картина получается. Вот у нас Графыч, скажем. Одного взгляда на него достаточно, чтобы понять — там источник размером с Торский водопад. И пусть у него чего-то там не получается пока…

— Да вообще ничего не получается, — тихо проговорил Эрик.

— Да начхать! — зыркнул на него Берн. — Получится рано или поздно. Камилла тоже хоть и дура, но девка талантливая. Я — пиромант, так что вообще из высшей лиги. А ты — местный юродивый с веревкой репок на шее. Обрезок. Так какого хрена ты — такой же ученик, как и все мы? Что с тобой не так?

В первое мгновение мне захотелось просто дать ему в морду.

Но — нафиг. Я и так уже напортачил с опозданием, хватит себе карму портить. Тем более, что она у меня и так не ягодная.

— Если ты не доволен решением школы, можешь пойти к магистру Янусу и поделиться с ним своими соображениями, — сказал я, стараясь дышать ровнее и глубже. — Если, конечно, тебе острых ощущений не хватает. До меня-то ты чего докопался?

— Я вообще-то тебе вопрос задал, — с затаенной злостью не сказал, а прямо таки выплюнул мне в лицо Берн.

— И в честь этого события я непременно отмечу красным сегодняшний день в своем календаре, — так же злобно ответил я. — Но позже. А сейчас я буду искать свою сваренную в супе черную курицу.

Берн презрительно фыркнул.

— Вот дур-рак…

— Дурак-не дурак, а божественный Та’ки почему-то тренирует его, а не тебя, — не без удовольствия подковырнул Берна Эрик, усаживаясь рядом со мной.

Белый расхохотался, поднимаясь с земли.

— Пьяная зеленая панда? Ты серьезно? Вот уж в самом деле повод для зависти! Магистр Янус подобрал его где-то в дурманной роще из жалости, и теперь этот ваш божественный Та’ки только и делает, что жрет и блюет…

И вот где-то примерно на этих словах мое терпение лопнуло.

Я долго держался, и в принципе готов был еще очень многое пропустить мимо ушей, лишь бы не испортить того, что заполучил с таким трудом.

Но поливать дерьмом Та’ки?!

Меня будто током шибануло. Кровь ударила в виски, в глазах потемнело и я одним рывком вдруг поднялся на ноги и впечатал кулак под челюсть Берну, еще не успевшему до конца выпрямиться.

Тот охнул и отпрянул от меня, подхватив с земли меч.

— Охренел, что ли?! — рявкнул он на меня.

— Не позволю, — низким голосом прохрипел я. — Глумиться над Та’ки — не позволю!..

— Эй, ты че? — с какой-то растерянностью в голосе воскликнул Берн. — Че нарываешься-то? Я же покалечу тебя или случайно спалю к хренам!..

Вот тут он был прав. Конечно, если все разумно взвесить, конфликт стоило бы как-то замять и сдуть…

Но из моей глотки как-то мимо мозгов уже рвался выкрик:

— Так попробуй!!! Посмотрим еще, кто кого покалечит…

Даня, надо бы по тормозам. По тормозам бы, Даня, ну зачем тебе лишний геморрой на ровном месте?..