Боги, пиво и дурак
Шрифт:
Но «дапохер» внутри меня уже слишком высоко поднял голову, чтобы я прислушивался к голосу разума.
— …Говно заносчивое! — с сердцем закончил я свою реплику.
Глава 17. В споре рождается трещина
Мы с Берном стояли друг напротив друга, как пара ощерившихся псов — собранные, готовые в любой момент отпружинить в любую сторону и впиться зубами в глотку противника.
Давай, сволочь. Та самая
Берн от ярости раскраснелся, как помидор. Он картинно швырнул меч в сторону и сиганул на меня, как бешеный кот.
Я рванулся в сторону, уклоняясь от его броска и босыми ногами сбивая крапиву.
От промашки Берн озверел. Он принялся махать кулаками, а я вместо его руки так и видел зеленый стебель Та’ки: вот он метит в плечо, теперь — в другое, теперь — в лицо. Я ловко пригибался, уворачивался и отскакивал, пытаясь выбрать удачный момент, чтобы ударить в ответ.
Вот только бить Та’ки меня еще не учил. Все мои навыки по части рукопашного боя ограничивались жизненным опытом в соседнем дворе в отчаянный пубертатный период и дракой по пьяни на первом курсе в универе.
А между тем Берн с яростным ревом снова и снова бросался на меня, норовя ухватить за одежду.
И мне казалось, что с каждой новой атакой он становился все быстрее.
— Да ты достал ты меня!.. — проорал белый, и его кулак вдруг вспыхнул тонким огненным ореолом.
Движение руки было молниеносным. Я даже не понял, как это произошло — просто боль пронзила солнечное сплетение, дыхание замерло и я согнулся пополам, хватаясь руками за горячий, обожженный магией Берна кожаный доспех.
Тут мой противник подскочил ближе, желая последним ударом поставить меня на колени и завершить бой, но я не готов был сдаваться.
И я совершил невозможное.
Не выпрямляясь до конца, я бросился на Берна, втянув голову в плечи и выставив ее вперед, как оружие.
Да-да, ту самую голову, которой обычно я пользовался несколько иначе, за что у нас в компании, между прочим, ее называли «светлой».
От удара у меня окончательно заискрило в глазах.
Берн не ожидал такой прыти. Он охнул, шагнул назад, пытаясь устоять на ногах, но неловко оступился и грохнулся на спину.
Не удержавшись после удара, я повалился за ним следом, все еще сохраняя позу полукреветки.
На чем держалась теперь моя голова, и держалась ли она все еще на моих плечах, я в этот момент уже не знал.
Но то ли из носа, то ли из разбитых губ по лицу заструилась кровь.
— Огрызок шелудивый… — прохрипел Берн. — Убью, тварь!..
И тут прогремел оглушительный окрик:
— Прекратите!!!
Чужой голос прозвенел так, будто он был выкован из металла. Земля дрогнула под ногами, и мощная ударная волна окатила нас с Берном. Душевно выругавшись, я приподнял голову и обернулся, готовый увидеть вернувшуюся Майю.
Но это была
Это был Эрик.
Лужайка тренировочной площадки под его ногами в радиусе десятка шагов стала голой, черной и безжизненной.
А он стоял посреди этой безжизненности, низко опустив голову и тяжело дыша, будто участвовал в потасовке вместе с нами. Волосы скрывали его лицо, и я мог только догадываться, какие эмоции сейчас на нем были написаны.
Вокруг парня серым дымом клубилась сила.
— Довольно… — проговорил он снова. — Довольно уже!
Его голос в конце фразы снова стал нестерпимо громким, и, словно не выдержав этого звука, черное пятно под ногами Эрика с хрустом покрылось глубокими трещинами.
— Эй, погоди, не горячись! — крикнул я ему, поднимаясь на ноги и с трудом выпрямляясь. — Майя нас всех тут живьем закопает, если мы кроме тренажеров еще и площадку изувечим!..
— Бессмысленный гнев… — проговорил Эрик, не поднимая головы. — Бессмысленный бой. Ненужная кровь!
— Графыч, ты чего? — испуганно подхватил мою тему Берн. — Какой еще бой? Да это мы так, по-свойски!..
Я энергично закивал головой, соглашаясь.
— Да мы просто размером дурости померились, вот и все!..
Эрик вскинул голову, и я увидел его лицо — белое, как у мертвеца, с ярко-красными радужками глаз.
— Везде одно и то же, — проговорил он. — Жестокость, кровь и ложь. Довольно…
От его слов земля задрожала и заколыхалась, точно прямо под нами пустили метро. Трещины вокруг Эрика стали шире и глубже — теперь в самом широком месте расщелина раздвинулась чуть ли не на полметра, протянувшись вниз до самой темной тьмы.
Мы с Берном переглянулись.
— Похоже, он нас не слышит, — сказал я.
— Да он сейчас или сам убьется, или всех нас убьет, — быстро проговорил Берн.
— Что делать-то?!
— Да хрен его знает, — искренне отозвался мой бывший противник. И тут как гаркнет во всю глотку:
— Эй, Графыч! ГРАФЫЧ!
Эрик вздрогнул, будто очнувшись.
Серый дым вокруг него растаял, алое сияние глаз погасло.
В растерянности осмотревшись, он сделал шаг вперед — и тут его нога выше колена провалилась в землю, как в болото.
Эрик вскрикнул и упал.
Я бросился к краю черного пятна. Почва задвигалась, потекла, как вода, и край самой широкой трещины начал осыпаться. Эрик забарахтался в сыпучей пыли.
— Держись! — крикнул я, плюхнувшись на пузо в траву и протянув ему руку.
Берн поспешил на помощь. Он крепко схватил меня за ноги, и теперь можно было смелее толкнуться с надежной земли дальше в пыль.
Я пытался поймать руку Эрика, но в этот момент край трещины окончательно обвалился.
Короткий громкий вскрик — и бедный парень вместе с этой двинувшейся лавиной сорвался куда-то вниз, а меня самого с головой накрыло земляным потоком.
Берн потащил меня прочь от дыры, и я вынырнул из пылевого потока, кашляя и отплевываясь.