Богиня прайм-тайма
Шрифт:
– Алин, не щурься, – сказал в ухе режиссер, и она перестала щуриться.
Беляева сначала не было видно, а потом она обнаружила его – в самом центре студии. Рации за ремнем серых джинсов уже не было, зато на бритой голове торчали наушники – одно “ухо” сдвинуто почти на затылок, провода заправлены за черный ворот водолазки, и вид недовольный.
Зачем-то он помахал рукой оператору, управлявшему камерой на кране, и тот послушно подъехал. Ники сдвинул наушники на шею и стал что-то говорить – очень темпераментно.
– Храброва,
Такая у них была корпоративная шутка.
Из-за камер подбежала Даша, еще раз обмахнула ей лицо, добиваясь совершенства во всех отношениях.
– Салфетку дать, Алин?
– Не надо.
В эту минуту она увидела Бахрушина за стеклом аппаратной – он помахал ей рукой. Она махнула в ответ и тут же забыла о нем.
Она обо всем на свете забывала, когда часы доходили до последней отметки, в мониторе без звука пролетала заставка, и на камерах загорались красные огни.
– Добрый, вечер. В эфире программа “Новости” второго канала и Алина Храброва. Мы познакомим вас с основными событиями этого дня.
Почему-то в эфирном пространстве время всегда искривлялось – об этом знали все ведущие, странно, что Эйнштейн ни о чем таком не подозревал! Время в студии пролетало не то что незаметно, Алине всегда казалось – она вдыхает на словах “добрый вечер”, а выдыхает на фразе “увидимся с вами завтра”.
…Две секунды крупный план – ее собственное невозможно прекрасное лицо, – отбивка, уход на короткую рекламу, а потом на погоду.
– Всем спасибо, – сказал в динамиках голос режиссера. – Алин, сегодня все было отлично. Никто не расходится, после эфира нас ждет директор информации.
– Да мы знаем, знаем, – пробормотал один из операторов, – уж сто раз говорено!
Алина осторожно спустилась с подиума – она не умела ходить на таких высоченных каблуках и всегда плохо на них держалась. К ней в ту же минуту подбежал звукорежиссер, чтобы вытащить микрофон из уха и из-за пояса юбки, и Рая подошла. После эфира она успокоилась и даже порозовела.
– Ну как?
Микрофон звуковой юноша держал в руке, Алина проворно вытаскивала шнур, заправленный за пиджак.
– Все очень хорошо, – сказала Рая и помогла ей вытянуть остатки шнура. – Мне программа понравилась. Зданович тоже, по-моему, доволен.
– А ты с самого начала смотрела?
– С первой подводки, – поклялась Рая. – И сразу все пошло хорошо. Ты моментально в ритм вошла, и так хорошо улыбалась… и…
Ники, наблюдавший всю сцену, усмехнулся тихонько.
Звезда была какой-то странной, слишком уж не похожей на звезду, с их гонором, уверенностью в себе и космической самооценкой. Эта же была мила и похожа на самую обычную женщину, а не на “символ страны”.
И какая-то сволочь еще смеет пугать ее перед эфиром!..
Все вяло подтягивались “на собрание”, курили, обсуждали все плюсы и минусы сегодняшней программы, а заодно еще и бахрушинскую жену – понесла ее нелегкая в этот
Говорят, кто-то из техников, увидав табличку, пнул банкомат ногой и заревел:
– Так хоть безналичные давай, сука!
Но банкомат не послушался.
Собрание, назначенное на десять вечера, должно было происходить в News Room, шикарном помещении, специально оборудованном для подготовки новостных программ. Этот самый Room был куплен у американцев за какие-то бешеные деньги и был столь технологичен, что поначалу к нему боялись подступиться даже самые лучшие и самые образованные программисты и техники.
Со временем все освоились.
На стеклянные столы понаставили кофейных чашек, мониторы украсили фотографиями любимых кошек, собак и детей, в выдвижные ящики понапихали кроссвордов и колготок.
Да и техника приспособилась.
Компьютеры перестали виснуть при изменении температуры окружающей среды на один градус. Клавиатуры продолжали работать даже после опрокидывания на них кружек с чаем. Мониторы, украшенные фотографиями, стали послушно загораться после двух ударов кулаком в пластмассовый бок.
Дела пошли.
Только вот название так и не прижилось.
Русский вариант News Room, звучавший, как “нью-срум”, почему-то казался не слишком приличным, и постепенно это стало называться просто “новости”.
– Сегодня в “новостях” в шесть, – так приблизительно это сообщалось, и все привыкли, и всем понравилось.
Храброва, смывшая грим и отлепившая накладные ресницы, прибежала самой последней, уже после того, как пришел Бахрушин – туча тучей.
Ники с самого начала строил планы, чтобы она села рядом с ним – просто так. Конечно, скорее всего, у нее было свое место, согласно какой-то там неписаной табели о рангах, о которой он пока не знал. Но все собирались, рассаживались, и стульев почти не оставалось, а потом не осталось совсем, и звукооператоры рядком усаживались на сверкающий пол, напоминавший студию программы “Здоровье”, и Бахрушин пришел и сел на край стола, потому что места не было даже для него, и Ники понял, что надежда есть.
– Уважаемые господа журналисты, а также не господа и не журналисты, – начал Бахрушин. – Для начала смотрим программу. Я предлагаю третий блок, как самый показательный.
Аудитория недовольно загудела. Смотреть программу – терять еще минут двадцать, а то и больше, когда так хочется домой есть и спать, и сил больше нет, и сигареты все кончились или вот-вот кончатся, и всем еще добираться, а “ночной развоз” на сегодня не заказывали, потому что в ночь работать никто не планировал!..
Тем не менее режиссер бодро вставил в пасть “Бетакама” мастер-кассету с сегодняшним эфиром и посмотрел вопросительно.