Богомол
Шрифт:
Ольга Сурта кричала: она видела, как богомол отлетел прежде, чем осколки стекла выплюнуло в забор, огораживающий соседний двор. Богомол ушел, исчез из поля зрения, и теперь на пути в дом для него преграды не было. Что-то выталкивало Ольгу из дома и, возможно, она бы выбежала, настолько не контролировала в эти секунды собственные действия, если бы не муж, в которого она вцепилась.
Молодая женщина тянула его, он же рвался вперед, и в этой в общем-то равной борьбе они оставались на одном месте. Ружье в руках Сурты ходило ходуном: кроме Ольги, трясшей и тянувшей его назад, он сам не мог неподвижно стоять и ждать, когда богомол рискнет ворваться в дом.
Грожин, отпрянувший от кухонного проема, выскочил в переднюю комнату, оттолкнув Анжелу Маверик. Донской оказался рядом с Суртой, понимая, что тот вот-вот выстрелит снова, даже если богомол не появится.
— Постой, постой, — потребовал Донской. — Все нормально. Не спускай курок. Его нет, нет. Просто держи под прицелом.
Ольга Сурта перестала кричать. Грожин, бывший уже у входной двери, замер.
В наступившей тишине они услышали, как богомол полетел через двор в направлении фасада. Сурта полуобернулся, и его жена вскрикнула:
— Он сейчас будет здесь, — она тыкала в окно кухни, голос переполнял животный страх. — Здесь, в этом окне.
Сурта снова направил ружье в оконный проем кухни.
Донской повысил голос:
— Не орите! Сергей, — он обратился к Анину, — смотри за окнами с этой стороны. Ты, — он хлопнул Сурту по плечу, указав на кухню, — держи это под прицелом. Мы закроем вход на кухню. Нужен шкаф.
Донской прошмыгнул в соседнюю комнату, где стоял старый громоздкой шкаф с толстыми приземистыми ножками.
— Помоги мне! — крикнул он, обхватывая одну сторону руками. — Грожин!
Грожин не ответил.
— Грожин, мать твою! — заревел Донской, сдвигая шкаф в одиночку.
Грожин, наконец, бросился к нему.
— И вы помогите! — крикнул Донской девушкам.
Вчетвером они обхватили шкаф и потянули в другую комнату, где побледневший, мокрый от пота Сурта держал в трясущихся руках ружье. Ножки скребли по полу, и они тянули шкаф гораздо медленнее, чем им бы хотелось.
Между комнатами шкаф застрял, четверть минуты толкали его вперед, пока Донской не додумался выровнять его, и тогда шкаф прошел. В проем кухоньки он пролазил с трудом, что их вполне устраивало. Грожин и Донской приложили последнее усилие, Донской немного сдвинул шкаф в сторону, и тот намертво застрял, закупорив выход из кухни.
— Все, — выдохнул Донской.
Его шатало. Как и девушки с Грожиным, он тяжело дышал, был мокрым, словно попал под дождь, лицо побагровело.
Грожин повалился на пол.
Во дворе снова послышался шелест пролетевшего богомола. Девушки отпрянули к дальней стене. Сурта теперь держал под прицелом окно во двор.
— Смотри за входной дверью, прошептала Ольга. — Вдруг эта гадина выбьет ее?
Донской смотрел на шкаф, убеждаясь, что этой стороны им ничего не грозит. Его взгляд заметила Маверик и дрогнувшим голосом сказала:
— Послушайте, ведь там же вода осталась. Мы ее забыли.
Вообще-то ведро, наполненное водой, как помнил Донской, стояло на веранде, но туда они не могли выйти. На кухне был чайник и двухлитровая пластиковая бутылка, которую они наполовину опустошили. Воды немного, но возможно в дальнейшем они подумают иначе.
— Вот, черт! — Сурта хлопнул себя по лбу, не спуская взгляда с окна во двор.
Донской прикрыл глаза. Все одно нам ничего не светит, подумал он, пока кто-нибудь из людей, участвующих в поисках, устроенных Владимиром Аниным, не заявится в это чертово Арсеньево. Впереди — одни лишения и непрерывный стресс. Незначительная разница: мучиться сильно или очень сильно.
— Как мы не подумали, — прошептала Ольга Сурта.
За окном, выходившим к сараю, на мгновение завис богомол, и Сурта охнула.
Богомол уже исчез. Вновь наступившая тишина, нарушаемая их дыханием, разгоряченным после борьбы с громоздким шкафом.
Донской, решив успокоить их, произнес:
— В крайнем случае, если кто-то начнет подыхать без воды, выйдем на веранду. Я видел, там есть целое ведро. Припрет — это вполне возможно сделать.
Сурта посмотрел на него, но ничего не сказал. Маверик кивнула, заметно расслабившись. Грожин все еще лежал на полу, поза его рождала впечатление, что он — мертвец. Впрочем, это никого не раздражало. Сегодня они несколько раз видели, как умирает человек, и различные иллюзорные признаки кажущейся смерти ни на кого не действовали.
Спустя несколько секунд Грожин вскочил: в комнату залетел богомол.
Они не могли ошибиться, крылья насекомого рассекали воздух по ту сторону шкафа. После чего все стихло. Однако никто из них не сомневался, тварь опустилась на пол и выжидает.
Анжела Маверик приложила ко рту ладони и отступила в переднюю комнату. Туда же попятился Грожин. Несмотря на ружье в руках, на шаг-другой отступил Сурта; теперь он стоял гораздо ближе к окну во двор. Анин отвернулся от окон фасада, боязливо поглядывая на кухонный проем, закупоренный шкафом.
Никто не решался произнести ни слова. Некоторые опасались дышать в полную грудь, как будто это имело какое-то значение: тварь все равно знала, что они здесь.
Так продолжалось почти десять минут.
Они молчали, не двигались и пожирали взглядом шкаф, как будто молясь про себя, чтобы он стал надежной преградой.
Шорох за шкафом.
Ольга Сурта вздрогнула. Донской непроизвольно отступил на шаг.
По стенке шкафа что-то заскребло, словно пробуя ее крепость.
— Олег! — вырвалось у Ольги.
Сурта отступил к самому окну.
Скрежет по ту сторону шкафа усилился. Донскому показалось, шкаф дрогнул.
Так и есть. Шкаф задрожал. Богомол, бесспорно, обладавший более чувствительной силой, нежели человек, мог без проблем сдвинуть шкаф с мертвой точки.
Пока он не делал этого, явно изучая преграду.
— Олег, — всхлипнув, повторила Ольга.
Сурта, поколебавшись, шагнул к шкафу.
Грожин в соседней комнате попятился к входной двери.
Шкаф заскрипел, ножки сместились на два-три сантиметра. Анжела Маверик вскрикнула.