Богомол
Шрифт:
Тот же сухой щелчок.
Не выпустив из рук бесполезного ружья, он завел джип. У него осталась одна возможность спасти жизнь — набрать скорость, вырвавшись из Арсеньева.
Двигатель взревел. Грожин вдавил акселератор. Джип подпрыгнул, как нещадно пришпоренная лошадь…
И заглох.
Парень снова крутанул ключ в замке зажигания. На этот раз машина рванула вперед, тут же разворачиваясь.
Грожин объехал «москвич», зацепив его багажник, и направил джип вдоль забора, огораживающего участок первого дома. Почти минуту, с тех пор как богомол нырнул к земле, Грожин не видел его, и это придало сил.
Он еще не оставил позади огород, когда тварь выпорхнула из-за деревьев откуда-то справа. Грожин, упрямо державший одной рукой ружье, нажал на спуск.
Богомол взлетел вверх.
Джип сбавил скорость. Грожин снова нажал на спуск.
Очередной щелчок.
Богомол завис в одной точке чуть впереди.
Грожин заорал, неистово давя на курок.
Богомол не пытался уйти в сторону. Когда машина почти поравнялась с ним, насекомое спикировало на человека в салоне.
Темнело. Сумерки сопротивлялись тьме, выползавшей из чащи, долго и упорно, но силы были неравными.
Свет мерк.
Сергей Анин сидел на полу, прислонившись спиной к дверному косяку. Время от времени он приподнимал отяжелевшие веки, чтобы в очередной, бесчисленный раз окинуть взглядом окна фасада и по окну в обеих комнатах, выходивших во двор.
Больше часа стояла тишина. Она убаюкивала. Ночь еще не пришла, однако, потребность во сне давно кружила рядом, как ирреальный, невидимый вихрь.
Несколько часов назад богомол интенсивно перемещался по периметру дома, изредка зависая у окон, это занимало настолько короткое мгновение, что ни у кого не возникало мысли, пытаться подстрелить его. Дважды насекомое проникало в кухню, но попыток преодолеть препятствие в виде шкафа, закупорившего проход, не предпринимало.
Его появления за окнами происходили все реже и реже, пока в конце концов не прекратились вовсе.
Довольно долго богомол не подавал признаков своего присутствия после того, как они слышали последний крик Виктора Грожина, наверняка, предсмертный. Тварь, получившая новую жертву, бесспорно, где-то затаилась.
Когда полеты вокруг дома возобновились, они реагировали на них относительно спокойно, оставаясь в сидячем положении. Вскакивали только, когда богомол залетал в кухню.
Анин понимал, он не сможет бороться со сном сколько потребуется. Ольга Сурта дремала, положив голову на плечо мужу. Тот время от времени проваливался в дрему, правда, на считанные секунды. После чего вскидывал голову, заново рассматривая сидящих рядом.
Анин пытался ни о чем не думать, но перед внутренним взором бесконечно прокручивалось последнее событие — бегство Грожина.
В какой-то момент Анин вспомнил, что Грожин — его друг. Они дружили с раннеподросткового возраста. В некотором роде это удивило его. Казалось, они много дней находились здесь, даже бегство от Котлована стало чем-то далеким, едва ли ни прошломесячным, и все это время Грожин держался в тени, молчал и не было ни единой попытки завязать разговор с ним, с Сергеем, хотя в данной ситуации это стало бы чем-то вполне естественным: они же друзья.
Грожин, отдаляясь от него, в считанные часы превратился в темную лошадку — чужого человека, с которым они, если и дружили, то не иначе, как в прошлой жизни. Когда они увидели его в окно, подхватившего ружье и бегущего к калитке, Ольга Сурта воскликнула:
— Что он делает?
Грожин пытался спастись в одиночку. До других ему не было дела. Будь даже ружье во дворе единственным оружием, он бросил бы остальных без колебаний. Конечно, каждый из оставшихся думал в первую очередь о самом себе, однако, Грожин в своем индивидуализме превзошел всех: он не сказал никому ни слова.
Когда он скрылся из виду, они полагались только на слух. Несколько секунд Анин, прильнув к окну на свой страх и риск, видел Грожина, когда тот разворачивал джип.
После чего они лишь слушали.
Крик Грожина не мог быть двусмысленным: его остановил богомол. Они стояли и ждали, выглядывая в боковые окна, хотя происходящее все равно оставалось скрыто от их глаз.
Джип остановился — это они поняли по гулу двигателя. Грожин больше не кричал. Это могло означать, что он мертв либо пытается выяснить, где после первого появления затаился богомол. Во второе верилось с трудом.
Джип, остановившийся за огородом, продолжал тихо урчать.
Спустя несколько долгих минут, за которые ничего не изменилось, они не могли не признать: будь Грожин жив, после столь продолжительной паузы он бы пытался двинуть джип дальше.
— Почему он даже не воспользовался ружьем? — спросила Ольга Сурта, обращаясь ко всем и ни к кому в отдельности.
Ей никто не ответил.
Донской, простояв, как и другие, еще с минуту, не упоминая ни словом Грожина, сказал, что им лучше отойти от боковых окон и занять прежние места.
Джип продолжал равнодушно, монотонно урчать часа полтора, пока не закончился бензин, и не заглох двигатель.
Сурта в очередной раз встрепенулся, вскинув плавно опускавшуюся голову, и разбудил жену.
Анин заметил, как после секундного недоумения Ольгу охватил страх, потерявший свою яркость всего через минуту: она боялась, однако, весь этот день она испытывала одно и то же, и в какой-то степени организм стал вырабатывать своеобразный иммунитет.
Анин перевел взгляд на Донского. Тот по-прежнему смотрел в окно и, казалось, не испытывал потребности во сне. Вот кто не был темной лошадкой, и кому Сергей сейчас доверял меньше, чем Грожину. Как предполагал Анин, Олег и Ольга Сурта не позарятся на его револьвер, вряд ли это сделает Анжела Маверик, а вот Донской, если ситуация еще больше ухудшится, вполне может воспользоваться тем, что Анин заснет.