Богомол
Шрифт:
Не останавливаясь, Сурта повернул джип влево, вдавил акселератор, и ослабевший было рев двигателя снова распорол лесные заросли. Анин, с опозданием осознавший, что не сказал Сурте, куда поворачивать, с облегчением вздохнул. Автострада лежала впереди.
Очередной взрыв ликования.
Еще ближе к спасению. Теперь их не подбрасывало, как безвольные механические игрушки в коробке, которую кто-то встряхивает по своему усмотрению.
— Все! — гаркнул Олег Сурта. — Мы сделали эту гадину! Мы ее сделали! Сделали! Сделали эту ублюдочную тварь!
Он заулюлюкал. У Анжелы Маверик катились по щекам крупные прозрачные слезы, хотя она улыбалась. Никто уже не оглядывался по сторонам, все отдались во власть первобытного ощущения победы над смертью, так долго и настойчиво маячившей позади.
Пронзительный, полный ужаса крик Ольги Сурты был подобен внезапному выстрелу в безветренный солнечный день на мирной, семейной вечеринке. Этот вопль имел лишь одно объяснение.
Их настиг богомол.
Глава 11
Сергей Анин, которому как будто влепил пощечину самый близкий человек, успел оглянуться. Насекомое он не увидел, но ему померещилась тень, пересекшая дорогу справа налево метрах в тридцати.
Сомнений не было: Ольга Сурта, сидевшая в полоборота к заднему сидению, заметила именно богомола. Вездесущая тварь снова была рядом.
Ольга Сурта кричала и кричала. Ее муж от неожиданности дернулся, и джип вильнул в сторону, угрожающе взвизгнув шинами. Анина бросило на дверцу, Маверик повалилась на сидение. Лицо девушки посерело, она сжалась, словно хотела уменьшиться в размерах, стать незаметной.
Несколько секунд они были на грани того, чтобы перевернуться или просто слететь с дороги и, напоровшись на ближайшее дерево, закончить свое неудавшееся, бегство. Кроме Олега Сурты, этого как будто никто не заметил. В сравнении с тем, что их настиг богомол, автомобильная авария, пожалуй, была меньшим злом. Сурта, пытаясь исправить положение, действовал отстраненно, вся его сущность как будто вспыхнула, когда после крика жены в мозг, словно кобра, совершившая бросок, впился образ богомола. На затылке встали волоски, поднятые пятерней внезапного холода, атаковавшего сзади.
Возможно, будь дорога хоть немного скользкой, Сурта ничего бы не исправил. К счастью, дождей не было давно, и джип, стирая протекторы шин, выровнял ход, удержавшись на узкой дороге. В дальнейшем они рисковали каждые следующие полсотни метров — дорога не была прямой, и хотя повороты, время от времени встречавшиеся впереди, были относительно плавными, для них скорость была велика.
Анин ударился затылком о стекло левой задней дверцы, но боли, тупой и тяжелой, даже не заметил. Куда сильнее была другая боль — в сердце, разорванном страхом.
Анин приподнялся, глядя сквозь заднее стекло на проносящийся поток деревьев. Богомола он не видел, но теперь знал: чудовище поблизости.
Непрекращающийся вопль Ольги Сурты превратился в некий фон и, когда он оборвался (девушку сильно тряхнуло на очередном повороте), его отсутствие показалось чем-то противоестественным.
Один лишь ненасытный рев двигателя, больше ничего. Не слышно даже собственного дыхания.
Ольга приняла прежнее положение и, глядя на мужа обезумевшими, с невыносимой мукой, глазами, прошептала:
— Богомол.
Она словно обвиняла кого-то за то, что тварь не оставила их в покое.
Одно слово, сказанное девушкой, стало причиной странной метаморфозы в мозгу у Анина. На какие-то секунды парень перестал видеть образ насекомого, тот исчез, стерся из зрительной памяти. Анин оцепенел — он силился представить богомола и не мог. Не мог представить тварь, за прошедшие двое суток виденную более десятка раз. Словно нечто прикрыло ладонью такую знакомую картинку.
Затем все возвратилось, но почему-то Анин видел богомола не отдельно, зрительную картинку заполняла девочка, бросавшаяся на него. Бросавшаяся раз за разом, с искаженным, отнюдь не детским личиком, с замахнувшейся рукой, сам богомол виделся смутно, он пожирал женщину, которую сжимал в своих «тисках», лишь голова совершала «клевательные» движения. ТЮК! ТЮК! ТЮК!
Словно курица, спешившая склевать побольше зерна, пока не нагрянули сородичи. Только эта «курица» клевала отнюдь не зерно.
ТЮК! ТЮК! ТЮК!
Мерзкая треугольная голова с узким, безгубым, окровавленным ртом.
И девочка, бросающаяся на эту треугольную голову.
Мгновение образ был ярким, как солнечный блик, он заполнил собой все остальное, ослепил внутреннее зрение. Девочка с поднятой рукой и голова громадного насекомого, пожирающего ее мать.
Внезапно все исчезло — Анина тряхнуло на повороте дороги.
Анжела Маверик, словно и ей встряска вернула способность рассуждать, вскрикнула:
— Он прыгнет спереди! Осторожно, он залетит вперед!
Возможно она была права. Два дня назад богомол действовал именно так. Садился в засаду, поджидая, когда жертва окажется рядом.
Ольга Сурта вжалась в сидение, глядя перед собой, и заплакала. Они с мужем — первые потенциальные жертвы.
Очередной поворот дороги. Более резкий. Впереди — прямой участок метров на сорок.
Ольга Сурта вскрикнула.
— О, черт! — вырвалось у ее мужа.
Впереди, из-за ближайшего поворота показалась машина.
Это была «нива» защитного цвета. Она ехала не слишком быстро, но бешено мчавшийся джип, похоже, сожрал имевшуюся фору во времени целиком.
Расстояние сокращалось.
На этот раз никто из них не игнорировал возможности закончить жизнь в автомобильной катастрофе. Богомола они не видели, зато прекрасно могли рассмотреть машину, идущую навстречу, даже людей, сидящих в ней.