Богомол
Шрифт:
Автомобиль приближался к хутору.
Спустя минуту невыносимого ожидания в этом уже ни у кого не оставалось сомнений.
— Машина, — прохрипел Олег Сурта, наконец оторвался от стены и бросился в соседнюю комнату к окнам фасада.
За ним — жена. Затем Анжела Маверик, ее движения были неверными, словно нарушилась координация, та же похожесть на пьяную.
Слабость от голода, сказал бы Анин, если бы сейчас для него что-то существовало кроме автомобиля, неспешно и осторожно ползущего по лесу к четырем заброшенным домикам. Реакция у парня оставалась заторможенной и, начав подниматься сразу после промелькнувшего мимо Сурты, Анин сделал первый шаг, когда обе девушки уже стояли у окон. Похоже, сказывалось недавнее опустошенность и безразличие.
Пошатываясь подобно Анжеле, Анин проковылял в соседнюю комнату, где замерли Сурта и девушки, готовые возликовать. Воспроизведенный их движением шум на несколько секунд заглушил хрупкий гул еще далекого автомобиля, им пришлось затихнуть, словно для того, чтобы заново нащупать тонкую нить, могущую связать их со светом.
Они снова затаили дыхание.
Нет, теплый, как тающее масло, звук не исчез.
— Машина! — повторил Сурта, на этот раз более живым, не механическим голосом.
— Господи, — прошептала его жена.
Анжела Маверик снова заплакала, но теперь по ее щекам бежали слезы радости. Она обняла Анина, уткнувшись лицом ему в грудь. Парень почувствовал, как ее тело бьет мелкая дрожь.
— Вот, черт, — пробормотал он. — Неужели? Черт, да я…
От волнения он не смог договорить.
— Господи, — повторила Ольга Сурта. — Мы спасены. Спасены, спасибо тебе, Господи!
Маверик оторвалась от Анина и снова прильнула к окну. Ее плечи вздрагивали, она плакала.
Анин полувопросительно-полуутвердительно сказал:
— Наверное, мой отец.
— Машина, твою мать! — воскликнул Сурта.
Он не слышал Анина, в конце концов, не важно кто это был, главное — это ехали за ними.
Анин добавил:
— Я знал! Знал! Папа догадается, что мы здесь, в Арсеньево. Догадается!
— Ну, наконец-то, — произнес Сурта. — Дождались!
Гул автомобиля стал отчетливым. Можно было определить, что приближается легковая машина. Одна.
В какой-то момент Анин осознал, что не может определить направление звука.
В какую сторону не посмотри, кажется, что оттуда и едет.
Это был первый, едва ощутимый на фоне приливной волны ликования, тревожный укол.
— Послушайте, — сказал Анин, и его голос вдруг стал сиплым. — Скажите, я что-то не понимаю, с какой стороны подходит машина?
Они застыли. Радость еще была на их лицах, но один-единственный вопрос вернул их на землю, выдернул из вихря преждевременного счастья, вычеркнувшего из их мыслей множество неприятных моментов. Кто-то бесспорно, приближался, и скорее всего эти люди искали именно компанию молодых людей, отправившихся с сыном Владимира Анина. Но, во-первых, всегда существовал иной вариант, во-вторых, в любом случае люди, искавшие их, не знали о богомоле.
Это особенно опасно. Даже при наличие оружия у тех, кто приближался.
Сурта посмотрел на Анина и сказал:
— Оттуда, конечно, — он указал в сторону леса, на тропу, по которой они сами в свое время примчались на хутор, он говорил без промедления, но в его тоне не было уверенности.
— Ты уверен? — с надеждой спросил Анин.
На этот раз Сурта замялся, прежде чем выпалил:
— Ну да, откуда же еще?
Анин вытянул руку вглубь дома:
— К хутору можно запросто подъехать со стороны автострады.
Сурта пожал плечами, как бы говоря, какая разница, и произнес:
— Сергей, за нами едут. Ты же слышишь…
— Черт возьми, — оборвал его Анин. — Если это мой отец или те, кто ищет нас вместе с ним, они подъедут сюда только оттуда, от дачи.
Черты лица Олега Сурты будто парализовало, на секунду он превратился в восковую фигуру, поразительно похожую на живого человека.
— Ты понимаешь? — воскликнул Анин, чувствуя, как его затрясло от страха и разочарования.
Ольга Сурта нахмурилась, с ее лица будто стерли что-то светлое.
— Наверное, оттуда, — она показала в направлении Котлована. — Точно. Вот послушайте.
Ее никто не опроверг, но и не поддержал. Они затаили дыхание и ждали.
Внезапно Анину пришло на ум, что они забыли еще об одном варианте, самом, пожалуй, опасном: как только машина покажется из леса, богомол попытается проникнуть в дом!
Анин, задыхаясь от ужаса, прошептал:
— Боже мой, тварь ведь спокойно пролезет в окно, а мы ничего не заметим. Олег!
Не дожидаясь реакции Сурты, Анин оказался у кухни. Верхняя, незакрытая диваном часть окна, казалась проломом в стене, способным пропустить одновременно десятки тварей, подобных той, что находилась где-то во дворе.
Сурта уже стоял рядом, качая головой:
— Черт, да мы ничего не сделаем, если что, — голос хриплый, переполненный отчаянием. — Ничегошеньки не сделаем.
У Анина перед глазами мелькают картинки абсурдного решения: вытащить из ящика стола все, что можно, и метать в тварь, если она захочет протиснуться в дом, метать ложки, вилки, схватить табуретку, в конце концов. Любые предметы, могущие причинить живому существу физическую боль, задержать его, заставить отложить атаку, не рисковать. Анин видит это, но не может сказать — в горле словно застряла крупная влажная кость. И еще, где-то на задворках разума он понимает, подобные действия просто смешны, все равно, что отбиваться от крупного хищника снежками.
Из соседней комнаты раздалось восклицание Олега Сурты:
— Они сейчас будут здесь! Уже совсем близко.
Анин и Сурта бросились к окнам фасада. Анин подумал, девушки увидели машину, но оказалось, те всего лишь более отчетливо услышали звук, как будто водитель резко прибавил скорости.
Однако Анин по-прежнему не мог определить направление.
Ольга Сурта горячо зашептала:
— Слышите? Оттуда, — она указывала на тропу, которую они все видели. — Оттуда, с дачи.
Пауза.