Богомол

Колосов Игорь Анатольевич

— Тише! — потребовал Анин, подняв руку. — Тише, прошу.

Им необходима была тишина, только так можно было вовремя определить, с какой стороны находится богомол.

Маверик не могла остановиться, рыдания душили ее. Анин вращал головой, пытаясь предугадать следующий ход насекомого. То, что тварь притихла, очень ему не понравилось. Олег Сурта на всякий случай держал под прицелом кухню.

Шорох они услышали меньше, чем через минуту. Он исходил с веранды.

Ольга Сурта ударила мужа по плечу, рот полуоткрылся в немом крике. Она указала на входную дверь,

глаза выпучились от ужаса. Сурта шагнул в переднюю.

Маверик наконец подавила рыдания.

Во входную дверь уперлись с наружной стороны. Сурта видел, как вздрогнул крючок, сдерживая медленный, почти незаметный натиск.

Тварь скреблась, осторожно, почти неуверенно, будто колебалась, правильно ли поступает.

Ольга Сурта попятилась в соседнюю комнату, не в силах видеть, как нечто сдерживает лишь тонкий кусочек металла. Анин шагнул к боковому окну, но часть веранды он не мог рассмотреть и богомола не заметил.

Сурта пытался определить, в каком месте двери находится тварь. Один патрон, стучало в мозгу, всего один выстрел.

В какой то момент он подумал, что давления на дверь с наружной стороны нет. Не мерещится ли ему?

Легкий шорох на веранде. Мгновенный звук рассеченного воздуха.

Анину показалось, он заметил на веранде движение, но сказать ничего не успел.

Сурта весь сжался.

Шкаф в кухне тяжело заскрипел, царапая ножками пол.

Ольга истошно завизжала. Ее муж, оцепенев на секунду-другую, рванул из переднее к кухне. Его обожгла мысль: не успел, не успел.

Шкаф отодвинуло на метр от окна, не меньше. Он шатался, словно в любое время мог опрокинуться. Из-за его дальнего торца что-то мелькнуло.

Ноги богомола! Тварь почти освободила себе путь в дом!

И еще раз.

Олег Сурта не выдержал. Уже спуская курок, он слышал, как завопил внутренний голос, требовавший прицелиться наверняка. Но было поздно. Понимая, что это была опасная поспешность, рожденная отсутствием хладнокровия, Сурта все-таки выстрелил.

Зарядом вырвало большую часть стенки шкафа и снесло торец. Сурта не видел, как богомол успел отпрянуть в сторону, но он это почувствовал. Богомола он не зацепил.

Зато израсходовал последний патрон.

6

Грохот выстрела встряхнул оцепеневший, изможденный дом. Окна, выходившие во двор, вздрогнули, и казалось удивительным, что они выдержали и не лопнули.

Остов старого шкафа напоминал скелет какой-нибудь тварь из юрского периода, хрупкий скелет, не имеющий шансов долгое время выдерживать вертикальное положение. Теперь кухонное окно ничто не закрывало.

Олег Сурта держал, бесполезное ружье, лицо его исказилось от боли — отдачей чувствительно ударило в плечо. Он стоял, и до него медленно, словно проявляющееся очертание человека, приближающегося в мутном вареве снежной пурги, доходил результат выстрела: больше он уже не выстрелит.

Анжела Маверик сжала ладонями голову и опустив ее, присела на корточки.

Ольга Сурта замерла с широко раскрытыми глазами и ртом.

Ее муж попятился от кухни. Обернулся.

Обезумевший взгляд жадно, требовательно ощупал каждого, будто Сурта молил убедить его в том, что он только что не выстрелил. Девушки пялились в кухню. Похоже, они находились в шоке и еще не осознали, ЧТО ПРОИЗОШЛО!

Только не Сергей Анин. Сурта встретился с ним взглядом на какую-нибудь секунду, но сомнений у него этот мимолетный зрительный контакт не оставил — Анин знает. Сурте показалось, из глубины этих застывших глаз поднимается ил настоящего ужаса, прежде пребывавшего на самом дне.

Слабость оказалось молниеносной. Словно кто-то выстрелил зарядом, содержащим специальный газ. Раз — и все. Сурта почувствовал, как сначала отказал низ спины, и его повело назад. Он прислонился к стене, после чего ноги стали какими-то неплотными, почти невесомыми.

Он начал сползать по стене.

— Олег! — всхлипнула Ольга, она протянула руки, но не подошла, ноги перестали ей подчиняться.

Сурта сопротивлялся, пытался не оседать.

— О… черт, — прохрипел он. — Черт…

Анжела Маверик вскинула голову, впилась в Сурту взглядом и… все поняла. Секунду она изучала парня, его лицо, руки, ружье, которое он крепко сжимал, затем застонала и вскочила на ноги. Стон перешел в короткий крик, девушку шатало. Сурта выплевывал искаженные слова, словно застрявшие в зубах кости:

— У нас… я… ни одного… последний патрон. Я не…

— Олег! — Ольга вцепилась в него, чуть приподняла, прижимаясь, будто хотела, чтобы муж забрал у нее часть начинавшейся истерики.

Сурта опять смотрел в кухню, и по его реакции казалось, что там затаилось нечто, готовое вот-вот прыгнуть на него.

Анин стоял, не шелохнувшись. Несколько минут выпали из реальности. Возможно, подсознательно он ждал продолжения — богомол совершит еще одну попытку проникнуть в дом, и тогда все кончится. У них выпали последние зубы, и огрызаться уже нечем. Ждать, только ждать, смысла дергаться нет.

Прежде, чем он понял, что пауза затянулась, перед глазами возникла картинка: богомол, атакующий одного из них, остальные выбегают из дома. И тут же наслоилась другая: он, Анин, выбегающий из дома и попадающий богомолу прямо в «тиски» с тремя рядами шипов.

Кое-как его мозг переработал передышку: богомол прервал атаку, и Анин первым справился с шоком. Он шагнул к Сурте и его жене.

— Тихо! — потребовал он. — Только не кричите.

Это подействовало только на Ольгу. Она вся напряглась, сжалась, но замолчала. Ее муж продолжал невнятное бормотание — шок не оставлял его.

Богомол не показывался. Не слышалось и звуков рассекаемого воздуха. К Анину возвращалась способность рассуждать. Они были живы, тварь решила выждать, и значит, шансы оставались. Глупо было бы просто так сесть и ждать.

Богомол не мог знать, что это их последний выстрел!

Анин, следя за окном, чувствуя, как при каждом вздохе страх комьями заполняет легкие, прошептал:

— Стоп, хватит, — это предназначалось прежде всего Олегу Сурте. — Твари нет, она затаилась. Только не кричите, прошу вас.