Богомол
Шрифт:
Однако, было поздно.
Тварь опустилась на женщину сзади. Передние ноги с шипами сомкнулись на плече и шее. Несчастная, уже осознавшая, что надо сесть в машину и уехать, как можно скорее оставить это место позади, лишь глухо вскрикнула, выпустив плечико девочки.
Маверик хотела закричать, но Сурта прикрыл ей рот рукой, обхватив сзади.
— Бесполезно! — он оттащил девушку от окна. — Уходим! Быстро! К джипу! Пока есть время!
Сурта отпустил Маверик и побежал через комнаты к заднему окну. Его жена шагнула было за ним, но приостановилась. Маверик смотрела Сурте в спину.
Анина буквально засосало происходящее перед домом, он не пошевелился, хотя умом уже бежал за Суртой.
Женщина в салатовом с красными вставками спортивном костюме сопротивлялась всего несколько секунд, глухой крик перешел в хрипение. Шипы ног твари пронзили шею, и кровь хлынула веерообразным потоком. Несчастная дернулась еще раз и обмякла.
Сурта притормозил у окна, вонзившись руками в подоконник, и едва не выбил стекло головой, оно отпружинило и задрожало. Прежде, чем схватить шпингалет и распахнуть первую раму окна, он успел оглянуться.
Похоже, за ним бежала только жена. Рванув на себя раму, Сурта завопил:
— Да уходите же или нам конец! После них тварь достанет нас!
Ольга бросилась за мужем, она уже не колебалась.
— К джипу! — Сурта толкнул наружную раму, она не поддалась, и он был вынужден потратить драгоценные секунды на заржавевший шпингалет.
Анин, не упуская из виду происходящее перед домом, шагнул к Анжеле Маверик и толкнул ее к передней.
— Уходи! — он словно выбирался из застывающей плотной жижи, тяжелой, облепляющей тело, не пускающей его.
Анин, мгновенно одобривший действия Сурты, не имел времени сказать об этом Анжеле, убедить, что единственный шаг для них — покинуть дом, пока насекомое занято людьми, на свою беду приехавшими в самое логово смерти. Это был хлипкий шанс, пытаться на джипе скрыться от вездесущей твари, но кроме него у них ничего не осталось.
К счастью, Анжела Маверик будто только и ждала ускорения со стороны и побежала к заднему окну. Через него уже выпрыгнул Сурта и тянул на себя жену, вставшую на подоконник.
Богомол пожирал уже не сопротивлявшуюся жертву. В стороны летели крупные капли крови.
Анин медлил еще секунду. Последнее, что его держало — укол стыда, тонкая игла, проникшая в мозг, несмотря на то, что была, казалось, надежно укутана плотным слоем страха и желания бежать. Они БРОСАЛИ женщину и ребенка, ИСПОЛЬЗОВАЛИ их смерть! Анин понимал, что у них в любом случае нет шансов спасти несчастных, но яд стыда попал в кровь.
Анин побежал и прежде, чем кошмар заслонила стена, он увидел еще кое-что.
Девочка, в первые секунды нападения стоявшая без единого движения, истошно закричала, но вместо того, чтобы убегать, БРОСИЛАСЬ на защиту матери! Тварь не прервала пиршества, чтобы заняться другой, живой, жертвой. Ее «тиски» по-прежнему сдавливали тело женщины, а тонкий рот уже вгрызался в ее голову. Ничего и никого другого будто не существовало. Богомол лишь немного попятился, и девочка, несколько раз успевшая махнуть руками в неправдоподобной близости от его головы, совершавшей жадные «клевательные» движения, споткнулась и упала, захлебываясь истерическим плачем.
Она так больше и не поднялась с земли.
Выпрыгивая через окно на задний двор, они как будто попали в другой мир, отделенный от прежнего особенной чертой, в данном случае она проходила через дом, где они провели почти двое суток, двое суток ужаса, голода, жажды, видений, напряжения и бессонницы.
Эта черта также проходила через их жизни, разрубала на две половины и, конечно, неравноценные. Позади оставалась прежняя жизнь, жизнь со своими радостями и невзгодами, планами и неудачами, это часть завершилась поездкой с компанией к таинственному Котловану и многочасовым заточением в старом доме, единственном жилище на многие мили Арсеньевского леса. То же, что ожидало их впереди, могло оказаться в несколько раз длиннее прежней жизни.
Или продлиться какие-то минуты. Считанные капли жизни, последняя влага, которую слижет их язык в пустыне небытия.
Никто не мог знать, каков будет выбор Провидения.
Так или иначе эта часть начиналась на заднем дворе одного из домов хутора Арсеньево. Старое неказистое строение из нескольких комнат отгородило от них все прежнее, оставив им лишь память, выбросило в новый мир; в некотором роде так начинается жизнь для каждого живого существа — выход в мир оттуда, что способствовало переходу из прошлой жизни.
Дом заслонил от них прошедшее и вместе с ним жуткое зрелище перед фасадом. Никто из них не слышал криков девочки, которую живьем пожирало чудовищное создание, они думали лишь о том, как спастись по эту сторону странной черты.
Сурта, толкая жену вперед, уже огибал сарай, чтобы, топча картофель, пересечь огород, когда из окна выпрыгнул Сергей Анин. Он едва не опустился на спину Анжелы Маверик, двигавшейся не так быстро, как парни. Сергей успел взять чуть левее и лишь слегка толкнул девушку.
Не удержавшись, Анин упал. На секунду его ослепило солнце — двухдневное пребывание в доме не могло не сказаться. Снаружи яркость дня показалась во сто крат сильнее. Мириады тоненьких иголочек пронзили ему глаза, вызвав жгучую боль. Мгновение Анин наблюдал удалявшуюся спину Анжелы Маверик в каком-то золотистом тумане, испещренном множеством беспорядочно вращающихся точек. Его повело, когда он поднимался, но завеса вдруг сползла с глаз.
Угол сарая скрыл Сурту и его жену.
Анин бросился следом и, хотя его глаза, казалось, видели только спину Маверик, внимание парня почему-то привлек топор, прислоненный к двери сарая, скорее не привлек, а вырвал часть из узкого фокуса направленного взгляда подобно ярчайшему пятну на сером фоне.