Богомол

Колосов Игорь Анатольевич

Анин на бегу схватил топор. Машинально. Ни о чем не успев подумать — тот случай, когда реакция тела опережает мысль. Благо, что, поднимаясь с земли, рука оказалась на одном уровне с топорищем.

Анжела Маверик обежала сарай.

Целую секунду Анин оставался один, пока сам не обогнул сарай. Сурта пересек половину огорода. Ольга отставала. Ее муж брал правее, туда, где за оградой виднелся безмолвный джип.

Ноги Анина сбивали вершки картофеля. Появилась запоздалая мысль, что топор не имеет смысла. Конечно, бесполезная вещь. Анин продолжил бег, но

топор не выбросил. Чтобы сделать это, необходимо лишнее усилие и капелька времени, рука так и не разжалась.

Олег Сурта первым достиг забора, прыгнул, подтягиваясь руками. Ограда зашаталась. Он перемахнул на другую сторону, когда к забору подбежала жена. Сурта остановился, посмотрев вдоль забора, но если что-то перед фасадом и происходило, он этого не видел. На какое-то мгновение он застыл, словно растерялся, пока к нему не спрыгнула Ольга — ей понадобилось чуть меньше времени, чем ему, чтобы одолеть забор.

Также, как и Анжела Маверик.

Последним был Анин. Когда он спрыгивал на землю, Сурта с женой уже сидели в машине, Маверик распахивала левую заднюю дверцу. Анину казалось, земля приближается медленно-медленно, будто его подхватил некий воздушный поток и не желает опускать вниз. Какую-то секунду Анин думал, что они уедут без него, хотя двигатель еще не работал, просто-напросто забудут, не заметят в суматохе бегства. Он слишком долго стоял у окна, созерцая, как гибнут те, кого они даже не предупредили криком, слишком долго преодолевал забор, не желая выпускать чертов топор, некий символ, убеждавший подсознание, что тварь будет вынуждена убить его сразу, а не пожирать живым, если ему все-таки не суждено уйти.

Приборная панель джипа, руль, сидения были заляпаны засохшей кровью. Эти обильные признаки смерти, жуткой смерти Вити Грожина заставили Ольгу застонать, держась на руках, она какие-то секунды не решалась опуститься на пассажирское сидение. Капот также был заляпан кровью, а у самого основания лежало нечто похожее на кусочки окровавленной одежды — черных шорт.

Сурта, увидев это, потерял секунду-другую, прежде чем крутанул ключ в замке зажигания, его что-то выталкивало из машины, и он заскрежетал зубами, вращая ключ, рискуя погнуть его или сломать.

Ничего. Джип молчал.

Сергей Анин, так и не выпустивший топор из рук, ввалился на заднее сидение и едва не задел лезвием Анжелу Маверик, успевшую убрать ноги.

Сурта наконец понял, в чем дело, и с силой грохнул по приборной панели кулаком.

В баке не было бензина!

4

— Ну же, Олег! — нервно вскричала Ольга.

Олег Сурта взвыл. Анжела Маверик глянула на него так, как смотрят на катящуюся сверху лавину. Она решила, у Сурты схватило сердце или что-то в этом роде.

— Олег!! — повторила Ольга.

Ее рука непроизвольно вцепилась в руль и стала его дергать.

— Бензин! — заорал Сурта. — Бензин!

Анин почувствовал, как сперло дыхание. Отнюдь не киношный или книжный трюк, на какой-то момент он как будто потерял способность дышать.

Они влипли! Все —

им конец! Они упустили из своих испуганных мозгов, тупых, заросших двухдневным напряжением мозгов, жаждущих лишь собственного спасения, что джип, после того, как на нем попытался скрыться Грожин, заглох, когда двигатель остался без пищи. Они совершили непростительную, роковую ошибку!

Теперь они сидели в бесполезной колымаге. Путь назад — верная гибель. Они не успеют вернуться, но если и так, это всего лишь оттянет неизбежный конец.

Олег Сурта снова нанес удар по приборной панели. Один из индикаторов лопнул, как перегоревшая лампочка. Ольга заметила, как ребро правой ладони мужа стало малиновым, блеснул крохотный застрявший в теле кусочек стекла, впрочем, ее это даже не ужаснуло.

Анин попытался говорить, хотел заставить их совершить невозможное, вернуться в дом, во всяком случае попытаться, однако у него вырвалось лишь глухое сипение.

Сурта вдруг выпалил:

— Канистра! — надрывный, словно пришлось совершить неимоверное усилие и вытерпеть чудовищную боль, вопль.

Они его не поняли. Они сейчас не были теми, кто схватывал все на лету. Каким-то краем сознания Сурта догадался об этом. Он должен был действовать сам в этой ситуации, но его что-то держало, как будто он прилип к сиденью благодаря слоеным, засохшим пятнам, являвшихся кровью его бывшего одногруппника.

Сурта стал наносить бешеные удары по рулевой колонке и кричать:

— Канистра! Канистра! Канистра! КАНИСТРА!

Приступ истерии, не иначе. Глаза вываливаются из орбит, на губах — обильная слюна, мелкие брызги летят во все стороны.

Его жена отшатнулась, Сурта запнулся, словно израсходовал на вопль всю энергию и, полуобернувшись, чуть слышно прохрипел:

— Сзади. Там… бензин.

Сергей Анин все понял. Сурту парализовало, и он не может выйти из машины! Позади сидения канистра с топливом, нужно только залить его в бак. У них появился шанс, дарованный неизвестно кем.

Только хватит ли времени?

Анин выбрался из салона, как в каком-то кошмарном сновидении. В отличие от Сурты он мог двигаться. Правда, слишком медленно, слишком. Даже действуй он на пределе своей скорости, время было не на их стороне.

Анжела Маверик визжала, чувствуя, что вот-вот решится их судьба. Назад она не смотрела. Назад до сих пор не бросил ни одного взгляда никто.

Анин вялым рывком, словно силы были на исходе, приподнял дверцу багажника. Несколько секунд не мог подцепить канистру за ручку. Наконец подхватил, вытащил.

Шаг к бензобаку. Медленные, неловкие манипуляции человека, ни разу в жизни не заправлявшего автомобиль.

Из джипа вывалился Сурта. По-видимому, он хотел помочь сэкономить время, преодолев невидимую паутину, сковавшую его в салоне. Его ноги подкосились, и он осел, сползая по дверце.

— Быстрее, — хрипел он.

Ольга Сурта заплакала, громко, взахлеб.

— Быстрее, — твердил ее муж, глядя, как бывший одногруппник, которого он знал долгие пять лет, возится с крышкой бензобака.