Богомол
Шрифт:
Звук стал совсем близким. Вот-вот они увидят машину.
Еще ближе.
Анжела Маверик прошептала:
— Мне кажется… машина едет с другой стороны.
Неопределенный жест в направлении автострады.
Олег Сурта посмотрел на нее, снова перевел взгляд на тропу.
— Нет, я уже слы… не может быть, — он как будто отмахивался от менее приемлемого варианта, не желая услышать каких-либо подтверждений.
Маверик шагнула к окну, выходившему во двор. Остальные посмотрели на нее несколько обескуражено, к ней подошел только Анин.
— Нет, — прямо заявила Ольга, указывая на тропу. — Послушайте.
Гул двигателя говорил, что они уже должны видеть автомобиль. Машина где-то в поле зрения.
Внезапно Анин решил, что автомобиль идет от дачи, и шагнул к Сурте и его жене.
Автомобиля не было.
Сурта вздрогнул и посмотрел на Анина. Лицо исказилось, зрачки расширились, и Сергею на миг показалось, что он видит в них отражение собственных поседевших волос. Мгновенная интуиция подсказала ему, о чем подумал Сурта, еще прежде, чем тот заговорил:
— Твою мать, это, наверное, те же галюны!
Анин успел представить, как среди деревьев они замечают синюю «ауди», на которой приближается Дмитрий Вересов, «ауди», которая почти двое суток стоит перед домом, где они нашли убежище, «ауди», которая едет к ним снова.
Они видят картину двухдневной давности. Ведь они уже наблюдали вчера Анина и Грожина, пересекающих соседний двор. Конечно, как же иначе? Разве можно ждать помощи так быстро?
Анину показалось, у него остановилось сердце. Неизвестно, как бы повернулось все в дальнейшем, если бы не радостный крик Маверик:
— Машина!
Они бросаются к Анжеле. Так и есть.
Автомобиль приблизился со стороны автострады. Они не видят его из-за забора, но сквозь щели мелькает что-то белое. За огородом клубится пыль, поднятая колесами.
Снова ЛИКОВАНИЕ! И облегчение. Это не Вересов, нет! В эти секунды Анин напрочь забывает, что люди его отца вряд ли приехали бы с этой стороны, слишком велико облегчение, что самое ужасное не подтвердилось, что на хуторе кто-то есть, кроме них.
Они, толкаясь, перемещаются к окну фасада: белый автомобиль миновал огород, двор и выехал на открытое пространство перед домом. Их ждет разочарование.
В машине — это старенький «опель» — находятся женщина и ребенок.
Шок. Резкая перемена состояний не может привести к чему-то другому. Все четверо будто оглушены. Никто из них какое-то время не может произнести ни слова, хотя в состоянии думать, мысли бегут живо, легко, словно каждый из них лежит на диване у себя дома, а не находится перед фактом, что надежда на спасение оказалась ложной, растаяла, как туман, рассеянный ветром, раздавлена, нагло, жестоко, безапелляционно, без предупреждения раздавлена.
Анину кажется, он становится невесомым. Вот-вот оторвется от пола, взлетит под потолок и уже ничего не сможет сделать. Голова пустая и как будто наполнилась горячим газом.
Они не двигаются — это выше их сил.
Женщина, остановившая машину, тоже. Рядом с ней — девочка лет восьми-десяти.
Двигатель белого двухдверного «опеля» работает настороженно, с некоторым усилием, словно машина хочет притихнуть, раствориться в окружающем пейзаже.
Так продолжается несколько минут.
Наконец, женщина заглушает двигатель. По ее лицу ясно, она о чем-то догадалась. Конечно, она и близко не подошла к самой сути, но поняла, что приключилась беда.
Джип, мелькнуло у Анина. Она видела джип за огородом, видела выбитое стекло, быть может не только это. Сергей не мог знать, кто эти люди, какое имеют отношение к погибшему два дня назад хозяину дома, на прибыли они сюда на свое собственное несчастье.
Вряд ли женщина вооружена. Естественно, она с девочкой не облегчит участь тех, кто остался от компании бывших одногруппников.
Женщина приоткрыла дверцу.
Анжела Маверик застонала.
Тут же распахнулась пассажирская дверца, и девочка выскочила из машины. Лет десять максимум, тонкая, одета в голубые короткие шортики из простого материала и безрукавую маечку навыпуск. Глаза широко распахнуты, смотрят настороженно, но в них нет страха.
Ребенок не понимает. Четверо молодых людей, находящихся в ближайшем доме, по-прежнему под воздействием шока.
Девочка оглядывается на синюю «ауди», затем изучает микроавтобус, но по ее мнению, эти машины не являются признаком трагедии.
Дверца захлопнулась, и девочка сделала шаг вперед.
— Настя! — женщина позвала девочку, и они явственно услышали испуг в ее голосе.
Ребенок остановился, но назад не вернулся. Женщина вышла из «Опеля», переводя встревоженный взгляд с автомашины на дом и обратно.
Как и предположил Анин, она не была вооружена.
— Степан! — крикнула женщина. — Ты где?
Анжела Маверик закряхтела, пытаясь предупредить женщину криком, но у нее вырвался лишь хриплый протяжный стон. И негромкий.
В следующую секунду на авансцену вышел Олег Сурта. Именно он выдернул их из продолжительного транса, заставил что-то делать, вместо того, чтобы ожидать собственной участи.
Как очень скоро отметил Анин, у него также зрело нечто подобное, но гораздо, гораздо медленнее.
— Уходим! — бросил Сурта. — Через заднее окно!
То ли он предугадал, то ли раньше других заметил вынырнувшего из-за деревьев богомола.
Девочка наклонила голову, по-видимому, заметила кровь. Показала женщине, и та, схватив девочку за плечо, потянула ее назад, к машине.