Богомол
Шрифт:
Сурта спросил:
— Почему же богомол не нападает?
— Донской занял хорошую позицию. Сзади на него неудобно нападать — забор. Спереди — открытое пространство. Если тварь понимает, что мы плюемся чем-то опасным из особых штучек в руках… Она не рискует. У Донского револьвер.
Пауза. Сурта хотел что-то сказать, но Анин опередил его:
— Пока Донской стоит у калитки, богомол будет ждать.
Сурта, медленно выговаривая слова, добавил:
— Вот только долго ли он выдержит?
Ольга всплеснула руками.
— Надо сказать ему. Пусть ждет, ждет сколько сможет. Олег, я…
— Стоп, — перебил ее муж. — Давайте разойдемся, потом уже кто-то крикнет ему. Мы совсем забыли про окно в кухне.
— Да, — согласился Анин. — Богомол необязательно следит за Донским.
Сурта, как единственный вооруженный, занял прежнюю позицию. Жена была рядом. Он держал под прицелом кухонное окно, полуприкрытое шкафом — самое опасное место. Одновременно он видел Анина, оставшегося у окна. Маверик стояла между комнатами; со своего места девушка отлично видела Донского.
Анин осмотрелся, убедившись, что остальные готовы к любым последствиям, и прильнул к окну:
— Артем! — крикнул он. — Стой на месте! Пока ты стоишь, тварь не нападет. Следи за огородом — она, наверное, там.
Анин перевел дыхание. Его крик, казалось, взбудоражил атмосферу дома. Словно кто-то невидимый подарил каждому из обитателей по хлесткой, болезненной пощечине. Маверик почувствовала, как ускорился ритм сердца. Сурта непроизвольно отступила в переднюю комнату. Ее мужу пришлось вытереть руки о футболку — они стали влажными и скользкими.
В отличие от них Артем Донской как будто не слышал обращенных к нему слов.
Анин набрал воздуха в легкие, выкрик получился еще более громким:
— Терпи! Терпи, пока есть силы!
Голова Донского дернулась, он посмотрел в окно загнанными глазами. Анин не выдержал и отодвинул занавеску. Донской жадно впился в него взглядом. Немая просьба о помощи.
Сейчас Донской был не тем, с кем они просидели сутки в старом доме на заброшенном хуторе. Он неузнаваемо ИЗМЕНИЛСЯ!
Сейчас Донской не нравился Анину, хотя раньше он ему чем-то импонировал. Впрочем, Анин уже не помнил деталей поведения Донского, отрицательных или положительных, перед ним был другой человек.
— Следи за огородом! — крикнул Анин.
Донской не отреагировал, в глазах — какая-то бессмысленность. И страх.
Анин заставил себя опустить штору. Каким-то чутьем он догадался, что лишь ухудшит ситуацию, если Донской будет видеть его.
Донской по-прежнему смотрел в окно, хотя видеть Анина уже не мог. Сергей заметил, что его бьет крупная дрожь. Он отступил вглубь комнаты.
Остальные приходили в себя после крика. Никаких последствий не было: богомол по-прежнему где-то таился, выжидая, заставляя их быть в постоянном неведении и напряжении.
Анжела Маверик прошептала:
— Господи, он уже замучен. Что же будет дальше?
Анин пожал плечами. В голове крутилась мысль, хорошо, что не он стоит во дворе, он в доме, не Бог весть что, но все-таки. Мысль, которую он не открыл бы никому, хотя это было вполне естественно, думать в первую очередь о себе.
Маверик обернулась к Сурте, снова посмотрела на Анина.
— Давайте откроем ему окно. Пусть попробует запрыгнуть в дом.
Молчание.
— Ребята, ну что же вы?
Анин колебался. Это заметили и Маверик, и Сурта.
— Он не успеет, — наконец выдавил из себя Сурта. — И… мы рискуем. Донскому же это не поможет. Слишком далеко.
Анин представил, как это будет выглядеть. Сможет ли Сурта, если тварь нападет на Донского, подстрелить ее? Подобное случалось уже не раз, однако они так и не попали в богомола.
Олег Сурта, будто для того, чтобы избавить Анина от последних сомнений, добавил:
— У меня один патрон. Всего один. Его нужно использовать в самом крайнем случае. Если только тварь конкретно полезет в дом. Откроем окно — и мы лишь спровоцируем нападение. Только не это.
Анин подумал, что богомол вряд ли поймет, что им нечем стрелять. Правда, это лишь оттянет развязку.
Надолго ли?
Сурте никто не возражал. Все, они решили — они не откроют Донскому окно, дав тем самым ему призрачный шанс, они полагаются на Провидение. Анин на стороне Сурты, Ольга молчит. Маверик осталась в меньшинстве.
Чувствуя какую-то неловкость, словно во взгляде Анжелы был укор, Анин отвернулся. Он следил за двором, стараясь не смотреть на Донского.
Олег Сурта непрестанно перебирал ружье руками. Ладони были скользкими, словно он держал их в какой-то маслянистой жидкости.
Анжела Маверик вдруг прервала затянувшееся молчание:
— Смотрите! Он плачет!
Минул час.
Никто не произнес ни слова. В какой-то момент на пол присел Олег Сурта, затем его жена. Анин и Анжела Маверик продолжали стоять.
Богомол не показывался.
Артем Донской постепенно сползал ниже и теперь сидел на корточках. Изредка он выпрямлялся, но спустя минуту-другую опять садился на корточки. Все это время он держал револьвер перед собой, сжимая обеими руками.
Дважды Донской плакал. Первый раз они заметили это лишь по слезам, обильным и безмолвным слезам. Именно из-за отсутствия бурных эмоций у Донского, они ничего не предприняли.
Второй раз Донской рыдал взахлеб. Они слышали это отчетливо, словно он находился в соседней комнате. Анин думал, на этот раз Донской что-нибудь сделает. Побежит к веранде или выскочит со двора, неважно, эти рыдания станут своеобразным толчком.
Донской остался стоять у калитки. Его трясло, он подвывал, но стоял, не пытаясь шагнуть в ту или иную сторону. Вместе со слезами потекло из носа.