Богомол
Шрифт:
У Сергея Анина поседела голова.
Он казался заторможенным. Не считая одного единственного резкого движения, благодаря которому он освободился от хватки Донского, Анин как будто только-только проснулся, оказался вырван из непродолжительного, нервного забытья, не только не давшего отдыха, но лишь усугубившего измотанность.
Он поглядывал в сторону окна, полуприкрытого шкафом, так, словно не хотел, что бы его взгляд заметили. Тем не менее четыре
Они впивались в Анина глазами более пяти минут. В течение этого времени они были неподвижны. Ничего не происходило. Вокруг дома снова стояла тишина.
Наконец Ольга Сурта прервала паузу:
— Кто это был? — она требовательно вцепилась в мужа, потрясла его за плечо. — Кто?
Сурта покачал головой, не в силах отвести взгляд от Анина. Тот заметил, что его изучают, как будто увидели впервые, и… растерялся.
— Скажите хоть что-нибудь! — потребовала Ольга визгливым голосом, она избегала смотреть на седые волосы Анина.
— Я… — Сурта запнулся, по прежнему качая головой.
Донской оторвался от созерцания Анина и теперь нервно перемещался от окна к окну. В руках он снова держал столовый нож.
— Ну, ребята, — Ольга всхлипнула, на щеках показались слезы.
Анжела Маверик с суеверным трепетом изучала шевелюру Анина. На фоне седых прядей моложавое лицо смотрелось почти противоестественно.
Анин поднялся с пола. Остатки рубашки сползли, и теперь он был голый по пояс. В одежде он казался мощнее, сейчас же у него выделялись ребра. Запинаясь, Анин пробормотал:
— Послушайте… там ведь… Мне показалось, там был Витя.
Маверик вскрикнула.
Донской, в очередной раз подошедший к окнам фасада, повернулся к Анину.
— Хватит нести всякую херотень! — он едва сдерживал крик. — У тебя галюники! Не было там никакого Грожина… Никого не было!
— Кто же это? — спросила Ольга.
— Нам показалось, — упрямо заявил Донской.
— Но ведь я же слышала…
— Хватит!
Донского трясло. Он размахивал ножом, источая опасность. Они поняли — он не хочет, чтобы кто-то рассуждал на эту тему.
Теперь все смотрели уже на Донского. Даже Анин. Под их взглядами эмоции Донского поослабли. Вызов и бешенство в его глазах сменились угрюмостью.
— Этого не может быть, — зло процедил он, прежде всего глядя на Анина и Сурту. — Какой-то мираж. Вы сами это знаете.
Они молча смотрели на него. Донской топтался на пороге двух комнат.
— Мираж, — повторил он.
В соседнем доме грянул выстрел. За ним другой.
Донской выронил нож. Ольга Сурта застонала.
Из соседнего дома кто-то выбежал.
В их сторону снова кто-то бежал.
Этим кто-то был Сергей Анин. За ним бежал Грожин.
Ольга Сурта, шагнувшая в кухню, с криком отпрянула назад. Она увидела обоих парней, они выглядели реально. Ольга прикрыла рот ладонью, заглушив крик. Кровь отхлынула у нее от лица. Глаза в ужасе остановились на Анине.
Анине, находившемся с ней в одной комнате.
Анин попятился от кухни.
Было слышно, как один за другим два человека перемахнули через забор. Один из них громко хрипел.
Донской сорвался с места, попытался выхватить у Анина револьвер. Тот увернулся, сжимая револьвер обеими руками.
Они упали. Маверик испуганно вскрикнула.
— Дай мне пушку, идиот! — взревел Донской.
Анин, свернувшийся калачиком, не позволял Донскому дотянуться до оружия. Тот навалился на него сверху, руке безуспешно тянулись к столь нужному предмету.
— Прекратите! — взвизгнула Ольга. — Олег, сделай что-нибудь!
Сурта топтался рядом со сцепившимися парнями, но его больше тревожило, не воспользуется ли возникшей у них неразберихой богомол?
Не дождавшись реакции мужа, Ольга схватила Донского за руку, пытаясь оттянуть от Анина. Отчасти ей это удалось, помогла Маверик, выкрикнувшая Донскому в спину:
— Все! Никого больше нет! Никого нет!
Донской отпустил Анина. Возможно и потому, что задыхался. Он отполз в соседнюю комнату и оттуда, хватая ртом воздух, процедил:
— Кретин.
Анин не ответил. Он был напуган, и конечно не Донским, а тем, что повторилось вне дома. Он посмотрел в кухню, словно желала убедиться, что никто не сдвинул шкаф, забравшись через окно в дом.
— Все прошло, — прошептала Маверик.
— Чертов кретин, — бубнил Донской.
Олег Сурта, убедившись, что за окном не слышно ни шагов, ни хрипов Грожина, перевел внимание на Донского.
Тот снова подобрал нож.
Сурта испытал укол паники, не относившейся ни к богомолу, ни к отсутствию воды и пищи, и даже ни к тому, что они увидели из окна кухни. Возник новый источник опасности.
Если раньше, несмотря на обидные реплики, вырывавшиеся у некоторых, несмотря на отсутствие сплоченности, они кое-как находили общий язык, терпели друг друга и действовали, можно сказать, сообща, то сейчас все могло полететь прахом.
Сурта понимал — вид Анина и Грожина, выбежавших из соседнего дома, подействовал на каждого из них, но особое воздействие это оказало на Донского. Это было тем более удивительным, что до сих пор именно Донской контролировал себя лучше других, он же предлагал дельные советы. Стоило признать, Донской являлся кем-то вроде лидера, если только в их компании нечто похожее может быть.
Сейчас он превращался в новый источник опасности.
Сурта уже чувствовал дискомфорт жены и Анжелы Маверик. Затянувшаяся царапина на животе Анина показалась глубокой раной.