Богомол
Шрифт:
— Он хочет завести бус, — сказал Анин.
Похоже, Донской забыл, что сам же оставил обломок ключа в замке зажигания. Возможно, он бы смог завести машину без ключа, но для этого понадобилось бы время и… состояние человека, близкое к нормальному. Что само по себе было нереально.
— Послушайте, пробормотала Маверик. — Где же эта гадина? Она что, так и не появилась?
Они переглянулись, после чего разошлись по комнатам, изучая все пространство, какое могли охватить взглядом.
Прошло несколько минут. В микроавтобусе по-прежнему метался
— Вот черт, — пробормотал Сурта. — Куда же он подевался?
Глава 9
В микроавтобусе Артем Донской продержался значительно дольше — почти до темноты.
В течение первого часа он перемещался по салону, не приседая ни на минуту. Они слышали, как он подвывал. Судя по всему, он был уверен, что богомол вот-вот атакует его. Если до этого во дворе он являл собой образец неподвижности, то теперь началась настоящая истерика, породившая бешеную энергию.
В конце концов Донской выдохся, осел на одно из сидений, силясь остаться хотя бы в сидячем положении. Глаза его закрывались сами собой.
К этому моменту находившиеся в доме снова сидели каждый на своем месте. Время от времени Сергей Анин или Анжела Маверик приподнимались, чтобы взглянуть на Донского.
Они так и не обнаружили признаков присутствия богомола, что заставило Анжелу Маверик усомниться, сидит ли тварь по-прежнему в засаде.
— Хватит, — глухо оборвал ее Олег Сурта. — Я не собираюсь убеждаться в этом на собственном опыте. Если ты хочешь, попробуй, выйди из дома. Но я бы тебе не советовал.
Он понимал девушку, но решил убить ложные надежды в зародыше. Они много лет назад выцедили из чайника и бутылки последние капли воды. Голод почему-то не особенно давал о себе знать, а вот жаждой они уже мучились. Но пока еще можно было терпеть.
Надежды Маверик оказались заразными. Ольга Сурта, глянув на мужа, обратилась к Анину:
— Сергей, ты то что думаешь? Может богомол все-таки убрался отсюда к своему Котловану?
После непродолжительной паузы Анин тихо сказал:
— Лучше подождать… кого-нибудь, если даже и так. Выходить опасно, — и почти шепотом добавил. — Он здесь, я чувствую.
Ольга Сурта поежилась. Духота старого дома отступила, и девушка почувствовала холод. И новую волну страха. Близился второй вечер их пребывания на хуторе, но впереди по-прежнему маячила беспросветность. Временами ей начинало казаться, что они посидят здесь еще долгие дни, прежде чем что-то изменится.
Анин почувствовал, что его последние слова оставили неприятный осадок, и поспешно заверил:
— Нам бы еще немного продержаться. Я уверен, отец уже знает, что с нами что-то случилось и вот-вот организует поиски. Они с Вересовым постоянно перезваниваются. Папа должен что-то почувствовать.
Его слова приободрили их. Сурта поддержал Анина:
— По идее, они перво-наперво приедут сюда. Арсеньево — единственное место в округе, где постоянно кто-то находится. Конечно, они захотят узнать, не видели ли нас здесь.
Напряжение ослабло. Это было, как глоток надежды. Пожалуй, впервые с момента своего заточения они воспряли духом все вместе. Осталось ждать, причем не так уж и много, если сравнить со временем, проведенным здесь.
Анжела Маверик не могла уже сидеть, словно у нее открылось второе дыхание. Девушка ходила из комнаты в комнату, и Анину захотелось сказать, чтобы она не спешила, не тешила себя уверенностью в том, что в ближайшие часы прибудет помощь. В последний момент Сергей передумал: пусть лучше так, чем сидеть с мрачным лицом и отгонять мысли о неминуемой смерти.
Маверик, доходившая почти до окон фасада, замерла, показав на улицу. Анин тут же вскочил.
— Смотрите, — пошептала девушка, и в ее голосе не было ни следа приподнятого состояния. — Кажется… он снова заснул.
Так и было. Донской, остававшийся в сидячем положении, дремал, голова свешивалась на левое плечо.
Рядом с Аниным возникли Сурта с женой.
— О, Боже, — выдохнула Ольга.
Анин остановил Маверик, готовую закричать.
— Подожди. Не надо.
Девушка удивленно посмотрела на него.
— Почему?
Анин пояснил:
— Стоит ли? Если богомол сидит рядом, он, похоже, решил чего-то дождаться. То ли чтоб кто-то вышел, то ли Донской выбежал из машины. Пусть поспит, — он пожал плечами. — Разницы, кажется, нет. Зато он хоть немного придет с себя.
Маверик кивнула, согласившись: она вспомнила, как Донской повел себя во дворе, когда они его разбудили криком.
Они постояли еще минут пятнадцать прежде, чем разойтись. Ничего не происходило. Донской сидел, не шелохнувшись. Если тварь знала о том, что человек находится в пассивном состоянии, она никак это не использовала.
Глядя на Донского, на лес за микроавтобусом, где меж деревьев уже собирались серые пятна, постепенно темнеющие, Сергей Анин занервничал. Он чувствовал: общая временная эйфория по мере приближения ночи сходила на нет, уступая место чему-то более реальному в данных обстоятельствах. Это лишь усугубляло его собственное состояние.
Почему богомол так долго не появляется?
Этот вопрос давил его, мешал глубоко и свободно дышать, словно кто-то невидимый уселся ему на грудь. Должна быть причина, по которой насекомое выжидает, должна.
Анин не допускал мысли, что богомола на хуторе уже нет. Тварь рядом. Вчера богомол без конца летал вокруг дома. Сегодня — таится.
Не без оснований Анин опасался, что продолжительное бездействие со стороны насекомого обязательно во что-нибудь выльется. Самое худшее то, что они уже расслабились, они уже не могли реагировать также, как вчера. Сейчас их очень просто застать врасплох — не могло не сказаться напряжение длиной более, чем в сутки.
Что если богомол совершит внезапную попытку проникнуть в дом?