Болатбек
Шрифт:
— Что собираешься доказывать, Болат? Кому?
— Что Егор Сергеев вор… Настоящий вор!
— Откуда ты взял? Не суйся во взрослые дела… Рано еще.
— Говорить правду никогда не рано, апа [15] .
— Какие слова научился произносить… Не вмешивайся, прошу тебя. Тут взрослые разобраться никак не могут.
— Вот мы и поможем.
— А я тебе говорю — оставь! И не смей со мной спорить! — Бигайше начала не на шутку сердиться: У нее вообще был вспыльчивый нрав, и даже волевой, властный
15
Апа — мать.
— Не оставлю! — крикнул Болатбек. — Если я могу помочь, почему я должен…
— Опять свое!..
Бигайше схватила валявшуюся на земле палку и замахнулась на брата.
— Будешь слушаться меня или нет?! Где это видано, чтобы столько слов отвечать старшим за один раз?
Тут Болатбек понял, что продолжать спор бесполезно и в некотором роде небезопасно. Он убежал в долго не появлялся.
Нет, он почти не обиделся на сестру, даже великодушно решил помочь ей по хозяйству: неплохо поработал в огороде и в саду.
Ближе к вечеру, когда до Болатбека начал явственно доноситься запах жареного мяса, лопата и тяпка словно сами выскользнули из его рук, и он, позабыв о былой опасности, поспешил в дом.
Бигайше, впрочем, не выбросила из головы их размолвку. Правда, палкой уже не грозила, но продолжала говорить о том же:
— Подумай, Болат… Егор Сергеев старик, а ты только жить начинаешь. Негоже за старым человеком, как собака за лисой… Наверное, ты прав — нехороший он, недобрый, вот и внучка от него ушла, но… по правде скажу: боюсь я за тебя… Ведь плохие люди на все готовы — не разбирают, где взрослые, где дети… Все могут… Прошу тебя, отойди в сторону, учись, играй… Успеешь еще…
— А дядя Мусирали так же, как ты, сказал бы? — возразил Болатбек. — Вот я спрошу у него…
— При чем тут Мусирали? Тебе мало, если старшая сестра говорит?! Тебе нужно, чтобы все аксакалы собрались и одного тебя учили, да?..
Бигайше опять начинала сердиться, и, чтобы она вновь не схватилась за палку, Болатбек перестал спорить.
«Все равно, — думал он, — сделаю по-своему…»
16
А в это время человек, из-за которого ссорились брат и сестра, стоял, тяжело дыша, посреди большой юрты и старался ухватить за горло другого мужчину. Это ему наконец удалось, и тогда оба они упали и покатились по полу.
Конечно, старик Сергеев не смог бы долго бороться со своим противником, если бы тот не был смертельно пьян.
Будь сейчас в юрте Болатбек, он сразу узнал бы того, с кем дрался Егор Сергеев. Это был Жексен, тот самый, кто летом убил двух лучших коней из табуна дедушки Абишбая.
Хотя признать Жексена было нелегко: он еще больше оброс бородой, и лицо его так оплыло от пьянства, что глаз почти не стало видно.
Жексен и Сергеев продолжали кататься по полу, брызжа слюной, вырывая клочья волос из бород, осыпая один другого проклятиями.
На
— Уа!.. Ну, хватит, что ли… Перестаньте… Батыры [16] хмельные…
Так могло бы продолжаться довольно долго, если бы дерущиеся не натолкнулись на казан, в котором варилась сурпа.
Казан опрокинулся. Горячая вода растеклась по полу, куски мяса разлетелись в разные стороны. Егор Сергеев сильно ударился головой о край казана, дернулся и затих. Жексен спьяну сразу уснул — тут же, в луже бульона.
16
Батыр — богатырь.
И тогда Каражан начал действовать. Первым делом он связал Жексена, перевернул его лицом вниз. Потом подскочил к Егору Сергееву, убедился, что тот жив, только потерял сознание, и тоже связал ему ноги и руки кушаком. Как и Жексена, положил его на живот.
— Лежите, бараньи головы, — сказал он, отдуваясь, и затем скомандовал жене: — Подбери мясо! Не видишь, что ли?
— Еще бы не видеть! Каждый раз, как дружки твои соберутся, без драки не обходится, — запричитала она. — Чтоб они пропали, проклятые! Чтоб варились на том свете в таком же казане!..
— Перестань вопить! — оборвал ее Каражан. — Погоди!.. Не трогай, я сам!
Но не мясо стал он подбирать. Среди недоварившихся кусков в лужах пролитого супа там и сям валялись какие-то бумажки. Это были деньги.
Из-за них-то и началась драка между Жексеном и Егором Сергеевым. Теперь деньги, которые до этого лежали большой пачкой на кошме, были разбросаны по всей юрте.
Каражан, сопя и отирая пот рукавом халата, собрал все бумажки до одной, затем отделил от общей кучи несколько штук. Он сложил их веером и сунул в огонь очага.
— Что ты делаешь? — завопила жена. — О Аллах! Мой муж сошел с ума! Это же день…
Каражан зажал ей ладонью рот.
— Молчи, дура!
Наполовину обгоревшие бумажки он вытащил из огня, кинул на пол. Всю остальную кучу денег вывалил в передник жене.
— Иди спрячь подальше, — чуть слышно прошептал он. — Быстрее!
Женщина радостно закивала головой и вышла.
Каражан удовлетворенно потер руки.
Такие драки случались не в первый раз во время дележки, но только сегодня ему удалось так удачно одурачить своих приятелей.
Он прошел в угол юрты, зачерпнул ковшом воды, плеснул на головы лежащих дружков, перевернул их лицами вверх.
Первым очнулся Егор Сергеев. Он заворочался, открыл глаза, тупо уставился на Каражана.
— Ну что, старик, очухался? — спросил тот. — Больше буянить не будешь? Развязать тебя или снова в драку полезешь?
— А что?.. Чего?.. — забормотал Сергеев, пытаясь подняться. — Кто?.. Зачем ты это? Пусти…
Каражан развязал его. В это время зашевелился и Жексен.