Большая игра. Книга 2
Шрифт:
На центральной площади возле вокзала собралась огромная толпа. Люди что-то выкрикивали, потрясали плакатами и самодельными баннерами. На импровизированной сцене стояли двое и по очереди то зачитывали что-то с бумажки, то кричали в мегафон очередные лозунги.
Ещё ничего не понимая, Рин пошла сквозь толпу, ближе к сцене.
Ей не могло показаться, они совершенно точно что-то выкрикивали про Армению. И эти надписи на плакатах — «Руки прочь от Армении!», «Подстрекатели — вон из Правительства!», «Турция была права»… что?
Рин вытащила наушники
— Даа! Лживые уроды!..
— Что?.. — едва не падая, она кое-как удержалась на ногах. Сердце забилось чаще. Они же про войну? Они же точно говорят про войну! То, что им удалось с таким трудом остановить! Почему тогда эти люди кричат о том, чего не было? Какая еще Турция, что была права?.. В чём?
С бешено бьющимся сердцем она вслушивалась в искаженные динамиком слова протестующих.
Буквально через несколько минут всё встало на свои места. Лидер протеста вещал с трибун о той самой войне. Только с его слов вовсе не Турция внезапно напала на Армению, а совсем наоборот. Поддержанная Россией республика ударила по приграничным селам и городам Турции, вторглась на её территорию и ринулась к вожделенной горе Арарат, дабы отбить обратно свои территории… по всему выходило так, что именно армяне спровоцировали ответ, а турки героически отбросили врага и защитили свой народ.
Чёрное стало белым, белое — чёрным. Правда очень легко превращалась в ложь, если подавать её порционно и правильными словами. На экране позади протестующих то и дело мелькали кадры турецкой атаки и сожженные дотла армянские села, подписанные турецкими названиями.
Но самым страшным было то, что люди верили. Верили — и поддерживали наглое враньё. До истошных воплей, до блеска в глазах они верили в то, что им говорили! До последнего слова!
Утром она думала, что пустота внутри неё не может стать еще сильнее. Что это — предел, хуже быть уже не может.
Оказывается, может.
Ретранслятор, призванный защищать свой народ, стоять до конца в борьбе с врагами, не мог поверить, что этот самый народ втаптывал в грязь последние крупицы надежды, теплившиеся в сердце.
Все жертвы были напрасны. Всё, через что она прошла, все терзания и боль — всё было не нужно.
— Постойте… но это же неправда! — она вздрогнула, услышав свой голос. — Я была там! Это не Армения напала, это!.. Это неправда!
— Ты что несёшь, дура? — донеслось сзади, кто-то толкнул её в сторону.
— Что ты вообще знаешь? Давай ещё скажи, что сама всё видела! Тупая малолетка!
— Но я была! Я была там! Это турки напали, говорю же! Это правда! — она перешла на крик, не замечая бегущих по щекам слёз. — Вы врёте! Это же полная чушь!..
— Вали отсюда, коза! — один из протестующих сгрёб её за ворот и тряхнул. Чьи-то руки потянулись к ней, ухо резанул треск ткани — куртка порвалась под натиском незнакомца. А следом за ним перед глазами мелькнул кулак — крепкий удар отбросил её на снег, толпа вокруг расступилась.
Ударившись
Плюхнувшись на грязный снег обочины, она прижала к груди порванный рукав. По скуле начал расплываться синяк. Она тихонько плакала, не осмеливаясь поднять глаза на толпу недобро косящихся на неё людей.
Люди проходили мимо. Кто-то смотрел с сожалением, кто-то — с осуждением. Но никто не вмешался. Грязная и побитая, в изорванной одежде, теперь она больше походила на нищенку, чем на защитницу целой страны.
Набравшись сил, она с трудом поднялась. Ноги сами понесли её прочь от злобной толпы и лживых демонстрантов, призывающих протестовать дальше. Навстречу проехали, сверкая фарами, наряды полиции, люди вокруг зашептались, кто-то негромко вскрикнул.
Вернув наушники в ушные раковины, она пощёлкала кнопкой плеера — тишина. Рин вытащила руку из кармана — на корпусе виднелась длинная трещина, через которую проглядывала микросхема. Похоже, и ему теперь конец…
Рин достала уцелевший в стычке телефон — половина девятого, в это время она обычно уже ехала домой из института. Только сейчас домой совсем не хотелось. На экране мигало уведомление — семь пропущенных звонков от Киры Вайнер. Равнодушно отключив устройство, она поплелась к ближайшему торговому центру, переливавшемуся яркими вывесками впереди.
Похоже, это была ирония судьбы, не иначе. Она узнала его не с первого раза, но лишь когда перед глазами появилась огромная вывеска «Млечный Путь», она поняла, что попала в тот же центр, что и летом. Но тогда рядом был Алголь, и весь мир был другим.
Сейчас она была одна. Лениво слоняясь между рядами с фруктами, колбасами и тысячами разнородных напитков, девушка не могла придумать себе ни занятия, ни цели. Живот сводило судорогой от соблазнительных ароматов фруктов и выпечки, но что-то внутри словно держало голод на привязи. Схватив у входа маленькую корзинку, она слепо шарила взглядом по витринам в поисках хоть чего-нибудь примечательного.
Минут десять она просто ходила и смотрела, едва не врезаясь в других покупателей. Перед глазами проплывали то пожилая дама в красивом берете, то милая парочка с розовыми то ли от мороза, то ли от возбуждения щеками. Интересно, а любовь действительно может вылечить все душевные раны, как о ней говорят?
На лицо выползла горькая улыбка. Любовь… Ещё недавно ей показалось, она может узнать, что это такое. Любить кого-то, быть любимой, ощущать новые и пока ещё неизведанные чувства. Романтика, страсть, вожделение, томление. Она ничего этого не знала. Короткие обрывки чувств, когда вводят процит, — всё, что она могла добавить в свою копилку, но это были настолько жалкие крохи, что у любой её одноклассницы за плечами был куда более внушительный опыт.