Большая охота на акул
Шрифт:
Истинное испытание состоится в сенате, где Никсон может позволить себе расклад два к одному не в свою пользу и все равно получить нужный вердикт. Из ста голосов в сенате Никсону достаточно тридцати четырех, чтобы выйти героем. Не самый большой подвиг, учитывая природу политиканов и все возрастающую вероятность того, что окончательное голосование в сенате, бурная кульминация «всей энчилады», случится не раньше середины октября, недели за две до дня выборов, назначенных на первый вторник ноября.
В ноябре будет переизбираться ровно одна треть сената – на один голос меньше, чем Никсону нужно для оправдания, – и каждый переизбираемый (либо тридцать три, либо тридцать
Если (с точки зрения временных совпадений) до этого дойдет, опросы общественного мнения, без сомнения, станут фактором гораздо более действенным, чем были до сих пор, – по той же причине Конгресс ждал, пока опросы не поднимутся до пятидесяти процентов в пользу импичмента, и лишь затем запустил процесс. Но у Никсона нет способа воздействовать на опросы настолько, чтобы изменить результаты голосования Конгресса по импичменту.
А вот с тем, что он способен воздействовать на исход сенатского голосования, не поспоришь. Во-первых, большую часть лета он намерен провести порхая по Европе, Израилю, Египту, России и где угодно, где с ним согласятся встретиться, – достаточно эффективный метод как можно чаще фигурировать в заголовках, чтобы если импичмент и попадал бы на первые полосы газет, то оказывался в самом их низу.
Тем временем измученные ошметки его администрации будут работать по восемнадцать часов в сутки, чтобы подавить или обесценить любые новые сведения, способные сказаться на опросах общественного мнения или на исходе сенатских разбирательств. Держатели менее половины из тридцати четырех голосов, необходимых Никсону для оправдания, будут переизбираться в 74-м, и исполняющий свои обязанности президент, даже если ему уже вынесли вотум недоверия, обладает огромным весом, когда дело доходит до того, кто будет или не будет допущен к политической кормушке.
По многим вопросам не остается сомнений, что как минимум двадцать из ста сенаторов ни при каких обстоятельствах не станут голосовать за осуждение Никсона – разве только он нарушит старый закон в штате Индиана: «Не попадись в постели ни с живым мужчиной, ни с мертвой женщиной».
Тут Никсону ничего не грозит. Честно говоря, вообще трудно представить его в постели – и уж точно не с чем-то, похожим на человека.
Поэтому, если вычеркнуть для начала двадцать голосов, получается, что ему нужно только четырнадцать, а надо помнить, что иметь дело ему придется исключительно с республиканскими мракобесами и демократами из южной глухомани. При раскладе тридцать четыре на шестьдесят шесть он может себе позволить игнорировать в сенате каждого, кого хотя бы отдаленно подозревали в антиниксоновских настроениях, иными словами, одним махом списать минимум пятьдесят голосов, то есть он не слишком ошибется, предположив, что при пятидесяти решительно против него и двадцати решительно за тридцать пока не решили.
Из этих тридцати ему нужно только четырнадцать, а любой, кто всю свою сознательную жизнь провел, заключая сделки на этически ничейной земле вашингтонской политики, с такими цифрами чувствует себя вполне уверенно. Президент, не способный перетянуть на свою сторону четырнадцать сенаторов, вообще в Белый дом не попал бы.
И у Никсона есть два очень крупных козыря: 1) он лично контролирует большую часть потенциально
Это решение многих снимет с крючка, особенно Никсона, который ничего не выиграет, если еще два года будет цепляться за Белый дом. Надежда на его эффективность в кресле президента с самого начала была тщетной. Но потребовалось пять лет, два срока и умопомрачительный скандал, чтобы дешевый гаденыш это понял.
Даже Никсону теперь следовало бы осознать, что спасти себя в глазах истории он может, только заделавшись мучеником, а самый очевидный к этому путь – в данной главе саги – пойти на сделку с воротилами собственной партии, пообещав, что они избавятся от него, как только он получит гарантию почетной отставки в обмен на оправдание в сенате.
Думаю, это и произойдет. И если комиссия Родино не отыщет какое-нибудь неестественно крепкое доказательство до голосования об импичменте в палате представителей, сомневаюсь, что сенат вынесет обвинительный приговор. Реальным раскладом сегодня будет, наверное, шестьдесят-сорок против Никсона. Но шестьдесят на сорок недостаточно, должно быть шестьдесят семь на тридцать три, а этого будет трудно добиться.
В дополнение к рычагу давления на зубров собственной партии, который получает Никсон, стратегия «отставки в обмен на снятие обвинений» имеет определенную притягательность для демократов – но только если удастся провести ее в жизнь до 20 января 1975 года. Если Джеральд Форд заступит на пост президента до этой даты, его можно будет избрать лишь еще на один срок. Но если Форд станет президентом после января 1975-го, его можно будет переизбрать на два срока, а большинство демократов в сенате предпочти бы подпортить ему жизнь.
Поэтому у Никсона, когда дойдет до момента кастрации, есть пространство для маневра. Очень маловероятно, что он завершит свой второй срок, но шансы на сценарий импичмента в палате представителей, снятия обвинений в сенате, а затем слезливого спектакля с мученической отставкой до 20 января следующего года довольно велики.
Изменить это расписание способен только один крутой поворот событий: какой-нибудь неожиданный кризис, который вынудит Никсона отдать пленки. Но ничто в поведении президента или его адвокатов такого кризиса не предвещает. Пока он держится за пленки, Никсон с позиции силы может заключать приватные сделки как с теми, кто настаивает на том, чтобы их услышать, так и с теми, чье физическое пребывание на свободе зависит от того, что никто их не услышит.
По меньшей мере десяток голосов на этих пленках принадлежит тем, кто очень скоро предстанет перед судом по обвинению в серьезных уголовных преступлениях. И предположительно именно они присутствовали на том секретном совещании в Белом доме в прошлом июле, когда было решено ни за что их не отдавать.
Нетрудно догадаться, что для такого решения имелись очень веские и прагматичные причины, особенно в случае Боба Хальдемана и Джона Эрлихмана, чья участь в суде, как считается, зависит исключительно от решимости Никсона любой ценой цепляться за пленки. Или, если не удастся, уничтожить их.