Большая волна в Канагаве. Битва самурайских кланов
Шрифт:
Бог войны незримо летал над полем, и хотя был он кровожаден и жесток, но он был все-таки бог, а не демон, и присутствие его ощущалась веянием высшего божественного духа. Дух этот был далек от смирения и покорности; напротив, он бросал вызов судьбе и самой смерти, он возвышал воина, идущего в бой.
От былого страха у Такэно не осталось и следа. Сжав в руке лук, он мысленно примерился, как лучше выстрелить, чтобы ветер не мешал полету стрелы. По расчетам выходило, что если взять чуть левее и выше, то можно попасть в одного из самураев вражеского войска, который стоял среди своих солдат прямо напротив Такэно.
Если все получится, как задумано, то ближайший друг застреленного самурая должен будет сразиться с Такэно, чтобы отомстить за смерть своего приятеля, вот тут-то у Такэно и появится возможность показать себя в поединке! Если воинские подвиги рядового солдата, сражающегося в общей массе, могли остаться незамеченными, то поединок с самураем, конечно, привлечет к себе внимание. «Князь не пожалеет о том, что подарил мне меч», – подумал Такэно.
Наконец, прозвучал сигнал к началу битвы, и лучники начали свою работу. Стоявшему справа от Такэно воину стрела вонзилась в горло. Он вскрикнул, схватился за стрелу обеими руками, закашлял и захрипел, захлебываясь кровью, а потом упал на землю и забился в агонии.
Такэно видел мертвых, но умирающих – никогда. Он в растерянности склонился над смертельно раненным солдатом, не зная, как ему помочь; колени Такэно вдруг задрожали, и он едва не разрыдался.
– Ты что?! – толкнул его в плечо солдат, стоявший слева. – Ему ты уже ничем не поможешь. Стреляй во врага, песий сын! Стреляй, обезьянья задница, если не хочешь сам так же валяться на земле!
Подавив рыдания, Такэно послушно прицелился и выстрелил. Его стрела криво взлетела вверх и упала на пустом пространстве между рядами двух армий. Щеки Такэно вспыхнули от стыда; он бросил быстрый взгляд на солдата, приказавшего стрелять, но тот, по счастью, не заметил досадный промах Такэно.
Вытащив из колчана вторую стрелу, Такэно вложил ее в тетиву лука и стал целиться по всем правилам, то есть будто не целясь, а зная наверняка, что стрела попадет в цель. При этом он учитывал все сопутствующие обстоятельства, такие как скорость и направление ветра, а также силу натяжения тетивы. В какой-то миг все это слилось в одно целое, и тогда Такэно выпустил стрелу. Она еще не долетела до самурая, которому была предназначена, а Такэно уже знал, что выстрел удачен. В следующее мгновение самурай рухнул наземь, как подкошенный.
Лучник на коне
– О! Вот это да! – восхищенно воскликнул солдат, стоявший слева от Такэно. – Вот это выстрел! Ну, теперь берегись!
Такэно закрылся деревянным щитом; вражеские стрелы застучали по дереву, как крупный град.
Послышался звук трубы, вслед за ним раздался тысячеголосый крик; опустились копья, образовав черный частокол перед пестрой людской стеной; как молнии, замелькали светлые полоски вынутых из ножен мечей.
– Начинается, – сказал солдат, стоящий
Такэно положил на землю свой щит и спрятал под него лук и колчан. Вытащив свои мечи, Такэно взял в правую руку длинный меч, а в левую – короткий.
– Вперед! – послышалась команда, и Такэно побежал вперед вместе со своими товарищами.
Со страшной силою сшиблись на бегу передние ряды двух армий. Оглушительный треск ломающихся копей и щитов, яростные вопли сражающихся и отчаянные – сраженных, непрерывное завывание труб и барабанная дробь – все эти звуки составили тот шум, который и называется шумом битвы. Он был музыкой бога войны и бога смерти, – под нее совершались жертвоприношения во имя этих богов.
Священный экстаз охватил всех воинов, и даже те, кто побежали с поля битвы, – а такие нашлись и на той, и на другой стороне, – побежали не от страха перед болью и смертью, а от ужаса перед открывшейся им бездной, в которой не было места ничему человеческому. Но те, кто продолжали сражаться, сами становились подобны богам, играя с вечностью.
Такэно не запомнил картину боя, как будто не Такэно, а кто-то другой отражал удары, направленные на него, и сам наносил ответные удары. Он не знал, был ли он ранен и ранил ли кого-нибудь; на нем была кровь, но чужая или своя, Такэно не мог понять, – во всяком случае, боли он не чувствовал. Все его чувства пропали: он достиг состояния высшей отрешенности от земного бытия и одновременно сосредоточенности на сражении, которого никак не мог достичь перед битвой.
Вскоре он увидел, как вражеский самурай пробился к нему через толпу сражающихся солдат и направил на него меч. Такэно поклонился этому самураю, как кланялся своему противнику в школе перед учебным боем, и лишь затем изготовился к поединку.
Самурай удивленно посмотрел на Такэно: одежда простого солдата, но в руках самурайский меч, а на голове повязка с самурайским девизом, и, главное, этот воин знает обычай боя.
– Кто ты? – спросил самурай.
– Я тот, кто не опозорит свой меч, – коротко ответил Такэно.
– О, ваш ответ и ваше поведение выдают самурая! А я принял вас за обыкновенного солдата и хотел убить, как собаку, за смерть моего друга. Извините, – поклонился ему самурай. – Не знаю, зачем вы оделись, как рядовой воин, но я рад, что нашел в вас самурая. Мы будем драться по всем правилам, и ваша гибель в этом поединке станет достойным искуплением смерти моего товарища.
– Для меня большая честь сражаться с вами и умереть от вашей руки, если на то будет воля богов, – поклонился и Такэно.
– Я счастлив, что если погибну, то погибну от удара вашего меча, – еще раз поклонился ему самурай.
Поединок начался. Первые выпады противников были не опасными, самурай и Такэно оценивали возможности друг друга. Затем самурай нанес стремительный боковой удар; если бы Такэно следил за мечом своего соперника, то этот удар стал бы смертельным для юноши, ибо он не успел бы отразить его. Но Такэно видел поединок как бы со стороны и ощущал его ход, поэтому выпад самурая был отбит; более того, воспользовавшись тем, что противник, нанося удар, на мгновение потерял равновесие, Такэно сам сделал выпад. Если бы самурай в последний момент не отклонился назад, меч Такэно пронзил бы ему левый бок.