Больше, чем игра
Шрифт:
Никого не было в комнате: постель смята и неубрана, на столе – несколько разноформатных чистых листков бумаги, пузырек с черной тушью и тонкое чертежное перо. Никого не было в туалете, в ванной – а Воронин, признаться честно, после высказанного Дементьевым предположения, боялся найти Егора с распоротыми венами, плавающим в остывшей, подкрашенной кровью воде. Никого не было на тесной малогабаритной кухоньке, только старый низкорослый холодильник Смоленск подавал слабые признаки жизни – гудел и трясся, как припадочный. Никого не было во всей квартире: ни хозяина, ни гостя, ни, слава богу,
Из прихожей донесся непонятный шум, там происходила какая‑то возня – кажется кто‑то угодил в цепкие лапы опера Дементьева. Воронин поспешил на звуки и увидел щуплого светловолосого парнишку лет двадцати, который слабо, но упрямо трепыхался под тяжелой дланью милиционера. Парнишка был Воронину смутно знаком, капитан видел его однажды вместе с Егором, но имени не помнил, поэтому сказал просто:
– Привет, – и сделал Дементьеву знак, чтобы тот отпустил пацана.
– Ну, привет, – хмуро сказал парнишка, как‑то брезгливо дернул левым плечом и отодвинулся подальше от Дементьева.
– Ты к Егору пришел? – спросил Воронин, пристально наблюдая за выражением лица друга Егора Как‑там‑его‑зовут.
– Ну не к вам же, – хамовато ответил друг.
Дементьев усмехнулся и покачал головой. Его выражение лица Воронин прочитал, как открытую книгу: Была б моя воля – поучил бы я тебя, как со старшими правильно разговаривать…
– Егор куда‑то пропал, – доверительно сообщил Воронин парнишке. – Ты не знаешь, где он может быть?
Ответ парнишки был все таким же резким:– Понятия не имею.
Дементьев вздохнул, и на всякий случай заложил руки за спину. Видно, он едва удерживался, чтобы не отвесить пацану подзатыльник.
– Если увидишь его – передай, чтобы он мне позвонил, а еще лучше, чтобы в гости зашел. Скажи, мол, Воронин тебя ищет.
– Ладно, скажу.
Воронин ясно видел, что ни он сам, ни Дементьев (особенно – опер, который по уставу был облачен в мундир) симпатии у друга Егора не вызывают, и откровенничать с ними он не станет. Но в то же время Воронин не сомневался, что если этот парнишка Егора встретит, то обязательно все‑все ему расскажет. А Воронину именно это и было нужно.
Правда вот Воронин не был уверен, что этот друг Егора встретит. Совсем не был уверен. Должно быть, принц Корвин чувствовал нечто странное…
4
С самого утра Воронин испытывал смутное беспокойство и никак не мог понять: по какому поводу? А оно, это беспокойство, такое неясное, но очень настырное, все время сидело где‑то на краешке сознания, болтало ножками, дразнилось и отвлекало от работы. Воронин, пока писал отчет, несколько раз сбился. Пришлось пощелкать мышью, выправляя ошибки, – текстовый редактор штука хорошая, но до чисел ему вообще никакого дела нет.
– Сейчас я буду печатать, – объявил Воронин специально для своего коллеги Протасова.
Протасов ковырялся в старом радиоприемнике Вега, который ему, как общепризнанному мастеру по починке любой бытовой техники, принес кто‑то из милиционеров. После предупреждения Воронина Протасов отложил паяльник и радиоприемник в сторону, взял со стола пачку Примы и дешевую китайскую зажигалку и вышел на лестницу покурить. Протасов ненавидел принтер; точнее, не сам принтер, а тот звук, который устройство издавало во время печатания. Принтер был матричный и во время работы верещал, словно недорезанный поросенок. То ли дело струйный принтер, – неоднократно высказывался Протасов. – Или, еще лучше, лазерный, такой, как у начальника стоит. Тихо работают, интеллигентно, не то что эта стерва визгливая.
Воронину вопли принтера большого неудобства не причиняли, тем более, что он полагал курение гораздо более вредным для здоровья процессом. Он откинулся на спинку стула, задрал голову к потолку, нашел среди трещинок в побелке гексаграмму гуань и задумался о причинах мучившего его беспокойства. Перебирая мысленные каталоги дел выполненных и невыполненных, а также логи событий нынешнего дня, Воронин припомнил и утреннее явление Егора Трубникова.
Странный был визит. Зачем Егор приходил – непонятно. Вообще, он был как будто слегка не в себе… Не в этом ли причина беспокойства? Да, наверное, в этом. Похоже, вот оно – та самя заноза, что не давала покоя с самого утра. Егор Трубников. Что‑то с ним не так. Что‑то случилось с Егором. Надо ему позвонить…
Воронин дождался, когда принтер перестанет трещать, дотянулся до телефона, быстро набрал номер Егора и начал считать гудки: один, второй, третий… После седьмого гудка Воронин почти уверовал в то, что с Егором случилось нечто нехорошее, но уговаривал себя, успокаивал: Ну, не берут телефон. Мало ли что? Может, и дома‑то никого нету.
Трубку сняли на десятом гудке.– Алло.
– Егор, ты? – обрадовался Воронин.
– А, капитан. Ты кому, вообще, звонишь?
– Тебе.
– Тогда чего спрашиваешь?
Шпильку Егора Воронин пропустил мимо ушей, его сейчас волновало не это.– Ты зачем ко мне утром приходил? – спросил он. – Какие‑то проблемы?
– Я к тебе приходил? – искренне удивился Егор. Затем возникла пауза – похоже, микрофон прикрыли ладонью.
– Алло, Егор, слышишь меня? – повысил голос Воронин.
– Да слышу, слышу, – ворчливо отозвался Егор. – Понимаешь, утром к тебе заходил не я, а мой двойник из параллельного мира. Он слегка заплутал по пути…
– Шутки шутишь? – Воронин слегка обиделся: беспокоишься о человеке, нервы себе мотаешь, а он…
На другом конце провода Егор что‑то коротко сказал мимо телефона. Воронин не разобрал ни слова.
– Что? – спросил он. – Егор, ты не один, что ли? С кем ты там разговариваешь?
– Тихо сам с собою я веду беседу, – фальшиво пропел Егор и, не удержавшись, фыркнул.
– Шутки шутишь? – сердито повторил Воронин. – Ну, шути, шути.
И повесил трубку.