Большое путешествие Малышки
Шрифт:
– Это катастрофа!
– сказала Малышка Ивану Семеновичу Козловскому, садясь на привинченный к полу стул.
– Если вы не поможете, ничего не получится. Артисты уже забывают роли.
– Хорошие артисты ролей не забывают, - сказал Иван Семенович Козловский и многозначительно посмотрел на Малышку.
Он прошелся по палате, помолчал. Малышка тоже молчала... и ждала.
– Есть один человек...
– сказал наконец Иван Семенович Козловский.
– Кто?
– спросила Малышка.
– Когда-то он написал одну паршивую пьесу о профсоюзах...
– Почему вы думаете, что
– С ним был связан судьбоносный момент. Если бы не его пьеса, мне бы в голову не пришло подпиливать какую-то дурацкую люстру. Я бы продолжал терпеть, а значит, так никогда бы и не узнал, что такое свобода. Только к нему ты пойдешь сама.
– Я не знаю, я не умею, - растерялась Малышка.
– Надо знать, - сказал Иван Семенович Козловский.
– Защитник должен знать.
– Почему вы думаете, что я защитник? Может, никакой я не защитник, сказала Малышка, впадая в уныние.
– Может, вы это выдумали...
– Надо верить в себя, - жестко сказал ей Иван Семенович Козловский и пальцем указал на дверь.
Малышка вернулась к себе, но совершенно не знала, что делать и с чего начать. Иногда ей казалось, что Иван Семенович Козловский над ней просто издевается. Она узнала только, что автор пьесы о профсоюзах А.А., за глаза называемый Майором, в настоящий момент занимает положение еще более высокое, чем когда-то, и даже теоретически для Малышки просто недостижим.
Режиссер Петров же все приходил и приходил к Малышке, садился напротив, на разломанный кожаный диван и смотрел на Малышку с отчаянием, степень которого трудно передать словами. Дышал он тяжело и со свистом, потому что перенасыщенные никотином легкие с трудом справлялись с работой. В один прекрасный момент Малышка не выдержала... Она отложила в сторону очередную стопку пьес и тетрадь, в которой регистрировала пьесы по алфавиту, числу мужских и женских ролей, а также по частоте употребления союзов "и" и "но", и выбралась из-за стола.
– Вы куда?
– вяло спросил ее режиссер Петров.
– Еще не знаю...
– сказала Малышка.
– Надо когда-нибудь начинать. А вы идите домой, выпейте чая и ложитесь спать.
Малышка действительно не знала, куда идти и что делать, но чувствовала, что все равно надо начинать, браться с краешку, с любого конца... глаза боятся - руки делают...
Было известно, что у Майора есть кабинет в здании, забитом до отказа самыми разными чиновниками. И то, что кабинет у него небольшой, ровно ничего не значит. Так миллионеры могут позволить себе ходить в любой, даже самой бедной одежде, и торговаться за каждую копейку, но от этого не перестанут быть миллионерами. Малышка добралась туда часам к семи вечера.
Дальше дежурного она так и не прошла.
– Кто вы? Вам назначено?
– одинаковыми металлическими голосами кричали ей в трубку самые разные секретарши.
Тогда Малышка вышла на улицу, села на каменные ступени и стала ждать. Мимо нее шелестели полами длинных серых плащей чиновники самых разных рангов, но Майора среди них не было. Он вышел где-то на сороковой минуте ее ожидания. Но пока до Малышки дошло, что это он, пока она метнулась за ним следом - он исчез, оставив в воздухе только чуть сладковатый дух своей машины.
– Вы мне не скажете, в какую сторону поехал Майор?
– Прямо и налево, - сказал постовой и отвернулся.
Малышка быстро пошла прямо, а потом повернула налево и шла, пока не наткнулась на грандиозное здание, на котором было написано ХОЛДИНГ. В сумерках оно светило всеми своими огнями и напоминало огромный, празднично украшенный корабль.
Малышка боязливо обошла охрану и подошла к дежурному.
– Мне надо поговорить с Майором, - сказала Малышка.
И услышала в ответ уже привычные слова:
– Кто? Вам назначено?
– Я из Театра, - сказала Малышка после паузы.
Дежурный куда-то позвонил и через несколько секунд сказал Малышке:
– Проходите. Третий этаж по лифту. Потом прямо.
Малышка прошла сквозь расступившуюся охрану к сверкающему, нарядному лифту и нажала кнопку третьего этажа. Из холла перед лифтом вело несколько дверей, но Малышка сразу поняла, куда ей надо. Она постучала...
– Введите!
– гаркнул Майор.
Малышка вошла. Майор сидел в кресле прямо напротив дверей и пил кефир из пивной кружки.
– Что вам от меня надо?
– не церемонясь, спросил Майор и не предложил ей сесть.
– В Театре нет денег на постановку "Ромео и Джульетты" - потерялась безналичка.
– Как же!
– огрызнулся Майор.
– Безналичка просто так не теряется...
– он потянулся к телепульту, включил телевизор и стал переключать каналы, пока не нашел футбол. Он уставился на экран, и лицо его немного смягчилось.
Малышка стояла и ждала.
– Как там поживает ваш сумасшедший?
– Спасибо, - сказала Малышка.
– Хорошо.
Майор опять уставился на экран и досмотрел матч почти до самого конца, ноги у Малышки совсем уже онемели, тем более большую дорогу она прошла пешком.
– Ладно, - сказал наконец Майор.
– Завтра в одиннадцать придет. Только не провороньте.
– Спасибо, - сказала Малышка.
Она была очень благодарна Майору, и ей захотелось сказать ему что-то особенно приятное, важное для него и значительное.
– Я помню вашу пьесу о профсоюзах, - сказала Малышка.
– Она была ужасной. Никогда больше не пишите пьес. Даже если вам очень захочется - левой рукой держите правую.
– Убирайтесь к черту!
– заревел Майор.
Несмотря на всю свою грубость, Майор оказался человеком слова - безналичка пришла на другой день ровно в одиннадцать. А так как в Театре не знали, что она придет, то позволили явиться в банк целой делегации - режиссеру Петрову, Малышке и Ивану Семеновичу Козловскому. И деньги попали по своему прямому назначению. Спектакль "Ромео и Джульетта" по одноименной пьесе был спасен...
...Но для того, чтобы проявилась скрытая суть вещей, распахнулись двери, упали запоры и тайное стало явным, для этого понадобилось еще два месяца. Конечно, Иван Семенович Козловский знал, чем все кончится, но ничего не говорил Малышке.