Босс на блюдечке
Шрифт:
— А как же проверка?
— А что проверка?
— Ты сказала, что возникло ЧП, — очень медленно, едва ли не по слогам говорит мой визави, — срочная внеплановая проверка. Что за проверка? Роспотребнадзора? Прокурорская? Кто должен был проверять?
— Мы, — я жму плечами.
33
Адам смотрит на меня, и я поясняю:
— В наш последний визит мы сделали администрации замечание и дали им срок в одну неделю, чтобы они это замечание устранили. А сегодня вечером до меня вдруг дошло, что вот прямо сейчас срок вышел — и нам необходимо проверить, было ли устранено замечание или нет. Но раз завод закрыт, то придется возвращаться в понедельник.
Я спокойна и уверена в себе, поэтому позволяю себе легкомысленный тон, — и он ли выводит охранника из себя или что иное, но Адам в два шага преодолевает разделяющее нас расстояние, больно хватает меня за плечи и встряхивает как тряпичную куклу:
— Ты! Маленькая! Лгунья! Думаешь, я не вижу, что ты водишь Демьяна за нос? Думаешь, не понимаю, что ты преследуешь какие-то свои цели? Чего ты добиваешься?
С каждым новым вопросом он встряхивает меня так, что мои зубы клацают друг о друга. На миг мне становится страшно: я одна в темном лесу, наедине с разозленным донельзя человеком, который ненавидит меня до глубины души. Вздумай он меня тут прибить, моих криков о помощи никто не услышит — на километры кругом никого, кроме круглосуточно дежурящего на заводе сторожа, но до него — минимум час ходьбы. Неужели это мой конец? Вот сейчас он не сдержится, дернет меня своими ручищами со всей дури — и… все?
Я зажмуриваюсь — и, видимо, это приводит Адама в себя. Он толкает меня — так, что я, вскрикнув, падаю на землю. Мою правую ладонь тут же обжигает резкая боль: я умудрилась ее оцарапать острым краем щебня. Позже боль даст о себе знать вовсю, но сейчас я смотрю на Адама снизу вверх, не веря, что осталась не только цела, но и относительно невредима — царапина не в счет.
— Садись в машину, — отрывисто бросает мне он и сам садится на водительское место.
Я осторожно, шипя от боли в руке, встаю. Неловко отряхиваюсь — костюм теперь только на выброс, — открываю дверцу и сажусь на заднее сиденье.
Всю дорогу обратно мы молчим.
Дома я первым делом осматриваю ладонь: царапина длинная, но, к счастью, не слишком глубокая. Достаточно будет обработать ее хлоргексидином и перевязать. Когда с этим покончено, я залезаю на диван, укутываюсь с головы до ног пледом и включаю сериалы.
Эмилия возвращается ближе к полуночи. Сначала раздается характерное щелканье отпираемой двери, заставивший меня проснуться, затем — звук ее легких шагов в коридоре. Я выхожу ее встречать.
— Привет, как все прошло?
— Ох, прости, я тебя разбудила?
— Нет, я смотрела кино. Так как все прошло?
Она улыбается.
— Замечательно. Мы вспоминали наши детские проделки, рассказывали друг другу, что случилось с нами после того, как наша связь оборвалась. Он, кстати, предложил мне работу в «DN Holding».
— Правда? — я внутренне ликую. — И что ты ответила?
— Сказала, что сначала мне нужно обсудить это с тобой.
— Господи, ну что тут можно обсуждать? Это замечательное предложение, и я в первую очередь буду рада, если ты присоединишься к нашей команде.
Эмилия смущается:
— Это ведь была твоя идея, правда?
— Правда, но Демьян ее поддержал.
— Кстати, он очень интересовался, как мы с тобой познакомились, но я ответила, что это наша с тобой маленькая девичья тайна.
Я облегченно выдыхаю — а потом порывисто притягиваю ее к себе и сжимаю в объятиях.
34
Утром следующего дня, едва открыв глаза, я понимаю, что мне необходимо забрать свои вещи, которые так и остались у Демьяна. После ленивого завтрака мы с Эмилией прощаемся и расходимся в разные стороны: она — за очередными новинками в местный книжный магазин, я — за своими пожитками к начальству.
Дверь в пентхаус я открываю своей ключ-картой: мне нужно лишь в одну спальню, а дорогу туда я могу найти и без босса. Собрав свои вещи, я иду на кухню, чтобы оставить на столе ключ-карту, но уже на подходе слышу женские голоса. Мой первый порыв — развернуться и уйти, чтобы не мешать мужчине развлекаться в свой выходной; но уже мгновение спустя до меня доходит — какие, к черту, женщины, если у него есть Эмилия? Я не могу позволить, чтобы какие-то девицы вставали между нею и моим шефом, поэтому я без колебаний вхожу в кухню с твердым намерением сделать все, чтобы гости поняли — им здесь не рады.
Посетительниц двое. Обе сидят ко мне спиной, поэтому я не вижу их лиц, зато прекрасно вижу весьма довольного Демьяна. Он замечает меня первым, радостно подается вперед:
— Ксюша! Не ожидал тебя здесь увидеть!
— Заехала за вещами, — отвечаю я, изучая его гостей.
Одна — приятная, примерно одного возраста со мной миловидная блондинка. Она приветливо мне улыбается, но я не отвечаю на ее дружелюбие тем же. Другая… Я чувствую негодование: она выглядит моложаво, но при более пристрастном осмотре становится очевидно, что она гораздо старше Демьяна. Я бросаю на шефа обвиняющий взгляд: как смеет он разменивать мою сестру не просто на других женщин, но еще и на женщин постарше!
Босс, однако, не замечает мороза в моем взгляде. Вместо этого он делает мне приглашающий жест рукой, предлагая присоединиться к компании:
— Знакомьтесь, это Ксюша, — женщины кивают, обмениваются быстрыми лукавыми взглядами, и я едва не задыхаюсь от возмущения, — а это моя сестра Ирина и мама Екатерина Валерьевна.
Мне требуется не меньше минуты, чтобы переварить услышанное: раздражение — плохой спутник быстрой реакции. Когда же до меня доходит сказанное, моя челюсть падает вниз: это его родные?
— Ири, — тут же поправляет брата блондинка, — ты меня очень обяжешь, если будешь звать именно так.
— У тебя замечательное имя, дорогая, — говорит мама Демьяна, — не понимаю, почему ты его стыдишься, — и, поворачиваясь ко мне, добавляет, — зови меня просто Екатерина, я не настолько стара, чтобы обращаться ко мне еще и по отчеству.
— Ну что вы, — я, наконец, отмираю. Мне невообразимо стыдно и за свои недавние мысли, и за свое вызывающее поведение. Боже, это же надо было так опозориться! — Я не могу…