Босс скучает
Шрифт:
— Только человеческие отношения никто не отменял. Не ожидала, если честно, не ожидала. Мог бы сделать общее собрание или снизойти до пояснительного письма по корпоративной почте.
— Оставь уже свои разочарования при себе, — заявляет он и повторяет. — Никого я не кидал.
— Нет, ты кинул, — повторяю твёрже и тычу ему пальцем в грудь, наплевав на субординацию.
В целом, Возов мне больше никто, хотя и не последний человек в этой сфере. Потом его слова хлёстко бьют по больному. Разочарований в моей жизни итак было
— Продал и слился, даже напоследок прощай и прости никому не сказал. Дела так не делаются. Люди на тебя годы работали, мог и предупредить, что фирма выставлена на продажу и что нас ждёт в скором будущем.
Думаю про то, как Герман асфальтовым катком проехался по московскому офису, и что многие пострадали.
— Ладно-ладно… — отмахивается Возов от моей отповеди. — Я поговорить хочу.
Тон его голоса меняется, и я смягчаюсь. Ладно, может, даже отвлекусь ненадолго. К тому же мне слегка любопытно, что нового сообщит мне бывший директор.
— Есть много других мест для разговоров, кроме моей квартиры. Кстати, по твоей вине я снова в Питере живу. Не скажу, что очень рада этому.
— Опять «по моей вине», да что ж такое! Варвара!
В свете последний событий это истинная правда. Переезд сюда и работа бок о бок с Островским сковырнули и вытащили на свет слишком много болезненный воспоминаний.
— Пошли, кофе попьём? — Возов меняет тактику и предлагает уже с улыбкой.
— Вот, другой разговор, — киваю я, — пошли в кофейню на углу дома, вон, метров сто отсюда.
Разворачиваюсь и иду первой, даже не беспокоясь, где там экс-шеф. Только не понимаю, с чего он вдруг приехал и просит о разговоре.
Возову под пятьдесят и сколько я его помню, он всегда был одет и напомажен с деловой иголочки, сейчас же в повседневной одежде он совсем не напоминает опытного управленца и бывшего владельца крупной компании. Хотя, как крупной? Часть наших филиалов уже закрыта, теперь мы средние, если можно так сказать. Оптимизировались по полной.
— Как дела-то? — кивает он, когда перед нами ставят две чашки: капучино для меня и чёрный крепкий эспрессо для него.
— Сносно, — улыбаюсь, думая, что рассказывать про близкие контакты с Германом не буду, но, кажется, Возов уже и сам в курсе, так как следующая фраза от него ставит все точки над «ё».
— Мне сказали, ты теперь правая рука Островского. Как тебе с ним работается?
Я чуть ли не выплёвываю кофе обратно в кружку. Правая рука? Это шутка такая?
— Скорее, девочка на побегушках, — усмехаюсь с глубочайшей иронией. — Интересно, это кто же в фирме у нас такой разговорчивый?
— Да есть парочка, — подмигивает Сергей.
— Даже парочка? — я складываю руки под подбородком. — И много ли ты ушей и глаз за собой оставил, когда уходил? И спрашивается, для чего?
Возов посмеивается, а затем одним махом осушает свою чашку.
— Ты всегда была умной. Сама можешь догадаться.
— Боюсь, этот пазл слишком сложен.
— Ладно, давай ближе к делу, — он отодвигает пустую кружку в сторону, кладёт ладони на стол и наклоняется ко мне. — Мы с Островским, честно сказать, не все дела закрыли, когда расставались.
— Погоди-погоди, — я поднимаю вверх указательный палец. — Если у тебя есть какие-то незакрытые дела с Островским, то это стоит обсуждать исключительно с Германом Марковичем.
— Согласен, — кивает Возов, — но это невозможно. На данный момент уже невозможно.
— Тогда я тут тоже тебе не помощник, — развожу руками. — Потом это ты ему фирму продавал, у вас с Островским явно больше точек соприкосновение.
Это как посмотреть, — просыпается мой внутренний голос, иронично добавляя: — у кого с ним больше точек соприкосновения и в каких местах.
— Помощник, ещё какой, Варь, — тем временем, говорит Возов.
Вопросительно поднимаю брови, ожидая продолжения.
— Ты же имеешь доступ к документам.
— А твои «глаза и уши», Сергей, доступ к ним не имеют?
— К этим нет, — разочарованно произносит он. — Мы сейчас боремся за контракт.
— Мы?
— «Марин-групп». Я теперь там директор по развитию. Это проще, чем грести в своей лодке одному. Фирма крупная, возможностей море, да ты и сама понимаешь. И нам очень нужно выиграть тендер. Я им сам занимался перед тем, как продал фирму. Думал, убрал всю информацию по сделке из документов. Она Островского не касалась. Но этот чёрт откуда-то её нарыл и вступил в игру. Что очень нам мешает. Очень, Варь.
— Это свободный рынок, Сергей, — заявляю я, откидываясь на спинку кресла, — а то, о чём ты просишь — смахивает на промышленный шпионаж.
— Боже, это простая информация. Циферки, Варя.
— Эти циферки могут дорого мне обойтись. Да и с чего мне тебе помогать?
Кофе уже остыл и допивать его, если честно, даже не хочется. Во рту поселилась неприятная горечь.
— Ну а я, скажем так, могу замолвить за тебя слово в «Марин-групп», вернёшься в свою столицу на тёпленькое местечко с хорошими премиальными.
— Ты понимаешь, о чём говоришь? — на всякий случай уточняю я.
Глаза у Возова блестят.
— Конечно.
— И почему, по-твоему мнению, я должна согласиться?
— Уже говорил: ты всегда была умной девочкой. К тому же я помню, как ты ко мне попала.
Закатываю глаза и невольно складываю руки на груди, принимая защитную позу.
— Пытаешься оскорбить? Всё было честно, сотрудники от Варгановых ушли сами по собственному желанию.
— Но не ушли бы, если бы ты не подтолкнула.