Бойцы анархии
Шрифт:
– Что же тут творилось-то, господи? – бормотал коротышка, приглаживая встающие от ужаса волосинки.
– Пали смертью, – без особых эмоций пояснила Виола. И несколько цинично пошутила: – Штирлиц не любил массовых расстрелов, но отказаться было неудобно… Хочу предупредить, если мы будем сокрушаться над каждым трупом, то далеко не уйдем. Они повсюду, и что теперь? Закрыли глаза, восстановили дыхание, двинулись дальше…
Этому лесу не было края. Наше счастье, что он был проходимым. «Временные» затруднения представлял лишь рослый папоротник – порой его высота достигала нашего роста, листья превышали размах рук, а кромки плосковеток напоминали зазубренные лезвия. В низине сосняк сгустился, кроны сомкнулись, повеяло прохладой. Мы двигались, выставив автоматы, работали по секторам, а коротышка подпрыгивал между нами и жаловался, что ему «как-то не по себе», отвык он уже от приключений со смертельным исходом. Чу! Треснула ветка у кого-то под ногами. Я сел на колено, водрузил короткий ствол на кустистый лозняк, сползающий в лощину. Будь я проклят, если там кто-то не затаился!
– Не стреляй, – шепнула Виола. – Незачем будить лихо без веской причины…
– Это точно, – поддакивал за спиной коротышка. – Сам учил меня на охоте: не убивай то, что не будешь есть…
– Пошли, – заторопила Виола. – Много тут интересующейся публики…
Субъекты, встреченные на пути, имели исключительно материальную природу. Две фигуры в жалких лохмотьях выскочили из кустов и быстро скрылись в чаще. «Беженцы», – хмыкнула Виола и толкнула меня, чтобы не стоял. Мы бежали не чуя ног. У «беженцев», облюбовавших уголок дикой природы, за год опасной жизни могла выработаться куча навыков: метания ножей, стрельбы из лука, чего угодно, лишь бы выжить. Страх царапал спину. Заголубел просвет между деревьями. Мы сели в папоротник, стали всматриваться.
– И не проси, Михаил Андреевич, – срывая голос, бубнил Степан, – не пойду я с тобой в разведку…
– Почему?
– Страшно…
Мы ползли все вместе, закусив губы, защищая лица от ядовитого кочедыжника. Зону девственного леса, кажется, преодолели. Чаща обрывалась на краю гигантской отлогой возвышенности. Дух захватило от безбрежной перспективы. Меж обрывистых холмов, заросших всякой всячиной, петляла проселочная дорога. Просматривались ее разобщенные фрагменты, «озелененные» чертополохом. Справа дорога уходила в плотный ельник; слева, давая несколько изгибов между холмами, перебегала по утлым мосткам мелководную речушку и тянулась в ту самую деревню, разместившуюся под холмом. Деревня плохо просматривалась, по всей видимости, ее окружала стена – хотя я мог и ошибаться. Сорок лет – проблемы со зрением. Наведаться в деревню, возможно, имело смысл. Она была как раз на юге. Не пустят – переживем. А пустят – переведем на время дух. Мы покинули ложе из скрипучего папоротника и легкой рысью припустили с холма. Обогнули пару естественных препятствий, оставив в стороне речку с мостиком («водная артерия» не пересекала нашу дорогу), и выбежали на проселок. Но насладиться благом цивилизации, дающим возможность передвигаться нормально, нам не дали. Справа, за холмами, затрещали выстрелы, и мы, не сговариваясь, подались в бурьян за водостоком. «Недолго музыка играла», – брюзжал коротышка, вырывая себе ямку. Огонь вели не по нам – и то хорошо. Часть дороги за мостом неплохо просматривалась. Люди, сидевшие в засаде, не обратили на нас внимания. Смотрели в другую сторону. Выстрелы делались громче, ближе. Ухало помповое ружье, гавкали «АКМы». Метрах в трехстах правее нашего укрытия из-за глинистой насыпи выпрыгнул древний «ЗИЛ» с закругленной кабиной и брезентовым тентом. Встрепенулся коротышка, встал в позицию низкого старта.
– Лежать! – схватил я его за воротник. – Не мечтай, не подбросят!
– А он только спросить хотел, – хмыкнула Виола.
Грузовик бодро прыгал по рытвинам, вихляя кузовом на крутых поворотах. Из кабины стреляли, из кузова, сквозь разорванный тент, тоже велся огонь. Грузовик подвергся обстрелу с вершины холма. Мы не видели, кто там сидел, кусты закрывали. Засаду подготовили грамотно: не в одной точке, а на некотором протяжении трассы. Знали, что поедет машина. Загремели выстрелы с соседней возвышенности, кто-то привстал, строча из «АК-74», оснащенного пламегасителем. Опасная штука – этот модернизированный в восьмидесятые автомат. Комплектуется пулями со смещенным центром тяжести. Путь к сердцу для таких зарядов лежит не только через желудок, но и через руку… Привстали еще двое, застрочили дружно, в унисон. Машина затряслась, царапнула глиняный валун у обочины – отвалился, но не отпал задний борт, тащась сзади, как перебитый хвост. Закричал раненый, стрелявший из кабины. Он вывалился из машины вместе с помповым «Ремингтоном» и покатился под обрыв. По движку, похоже, не стреляли, и транспорт подлежал «реквизиции».
Шофер насилу выровнял курс, подъезжая к мостику. Но кто-то бросил гранату – мелькнул метатель и быстро спрятался. Взрыв повредил хлипкую конструкцию переправы – развалились несколько бревен, и в настиле образовалась внушительная дыра. Водитель не растерялся, вывернул баранку, и машина ушла в сторону под самым мостом. Бережок там был пологий. «ЗИЛ» вкатился в воду, вздымая тучу брызг, а в следующее мгновение уже карабкался по откосу, надсадно урча. Рывок – и машина опять пошла по дороге. Из кузова заливисто строчили. Стрелок сопровождал свою работу пронзительным воплем. Покатилось тело с холма. Уже казалось, что грузовик ушел от погони. Метров семьдесят, и он проскочит мимо нас (можно голосовать), но организаторы засады подошли к делу творчески. Над кустами взметнулась рука, выбросила горящий факел, за ней другая, третья. Брезентовый тент вспыхнул в нескольких местах. Вспыхнул жадно, яростно, словно того и ждал. Стрельба оборвалась. Приземистый мужчина с горящей рукой перевалился через кузов, метнулся за камень, принялся сбивать с себя пламя. Слетели еще двое, пустились врассыпную. Машина продолжала скачки по ухабам, но участь ее была предрешена. Метров через тридцать-сорок кабину затрясло, распахнулся капот, загородив водителю обзор. Он пинком раскрыл дверь, высунулся, чтобы видеть дорогу, но тут машину снова тряхнуло, нога соскользнула с подножки, и он с криком полетел в кювет, а грузовик, потерявший управление, ткнулся носом в обрыв, увитый корнями, и встал.
– Что происходит, куда катится этот мир? – потрясенно бурчал коротышка. – И на чем он еще держится?
«Мир держится на людях, которые не суют свой нос в чужие дела», – подумал я.
– Мир держится на слонах… – механически бормотала Виола, – слоны держатся на черепахе…
И снова все пришло в движение. Какие-то подозрительные личности скатились с холма и побежали по дороге, радостно крича и поднимая за собой клубы пыли. Четверо вылупились из кустов, присоединились к компании, и вот уже вся банда топала по дороге, предвкушая добычу. Водитель, выпавший из машины, хлопал по земле, не видя закатившийся за камень старенький «АКСУ». Мелькали в каменных нагромождениях те, что спрыгнули раньше, – они не собирались оказывать сопротивления. Все происходило метрах в тридцати от нас, и можно было различить разгоряченные лица бандитов. Печать интеллигентности на них, понятно, отсутствовала, но это были не безмозглые дикари, чье племя мы истребили почти под корень. Нормальные люди, «нормально» проводящие время. Прочные одежды не первой свежести, портупеи, кожаные перчатки с оголенными пальцами, у какого-то пижона переливался перстень. «Пиратские» банданы, засаленные форменные кепи; у «неформала», бегущего первым, в носу болталось бронзовое кольцо, на голове красовалась ковбойская шляпа, скрепленная тесемками под подбородком, а к полам камуфлированной куртки была пришита пышная бахрома.
– Подсобим мужичкам, а то они какие-то квелые? – вопросила Виола, привстала на колено и без объяснений причин ударила из «Кедра».
Я чуть не обалдел. С какой стати?! Давно не воевали? Заскулил Степан, не ожидавший такой подлости. Первая выпущенная очередь улеглась на толпу без изъянов, как первачок на похмельный желудок. Досталось многим – слишком кучно они бежали. «Ковбой», прошитый в нескольких местах, повалился в пыль, об него споткнулись еще двое и уже не поднялись. Завертелся «пират» в расписной бандане, тонкой кожанке с обрезанными рукавами и татуированными бицепсами.
– Чего же ты, дружок? – крикнула Виола, выбрасывая коробку магазина. – Вынуждаешь девушку работать в одиночку…
Пауза была критической, уцелевшие начали соображать. Но я не дал им шанса – привстал и разразился свинцом. В пыли носились фигурки бандитов, которые, крича, стреляли наобум. Кто-то бросился наутек, но побежал он по дороге, вместо того чтобы куда-нибудь нырнуть – и получил заслуженную пулю. Иссяк рожок – привстала Виола, перехватила эстафетную палочку… Выжить в этом аду на открытом пространстве было невозможно.
Развеялась пыль, на дороге остались тела. Двое еще шевелились. Виола их добила, особо не всматриваясь в умоляющие глаза и не вслушиваясь, что они при этом говорят.
– Мы им ангелы-спасители, что ли? – возмущался Степан. – Своих проблем не существует? Че за муйня вообще происходит?
– Молчи, дурило, – огрызался я. – С этой бандой мы не ушли бы далеко. А сделаешь людям приятное – могут и тебе однажды сделать. Ну, могут, конечно, и не сделать…
Похоже, мы всех перестреляли. У холмов имелись глаза, но огонь по нам не велся, и стоило предположить, что это были глаза страха. Мы подошли к заглохшей машине. Брезент на кузове прогорел, но на корпус пламя не перекинулось – его задули порывы ветра. Груз практически не пострадал. Из пыли возродился бледный водитель и недоверчиво воззрился на нас. Левая рука свисала плетью – перелом, и ладно, если закрытый. Подволакивая ногу, тащился стрелок с обгорелой рукой – в застиранном «кимоно» из грубой домотканой ткани, с волосами, собранными в «конский хвост» на затылке. Поднимали головы отказавшиеся от борьбы прыгуны.
– Благодарствуйте, – вымолвил веснушчатый водитель, одетый в ватные штаны и безрукавку из телячьей кожи. Под безрукавкой на впалой груди болтался самопальный православный крестик.
– Не за что, – сексуально улыбнулась Виола. Водитель уставился на нее почти со страхом и облизнул изрытые трещинами губы.
– Вы из той деревни, уважаемый? – показал я на юг.
Парень кивнул.
– Гостей принимаете?
Он замялся:
– У нас, вообще-то, не положено… Хотя… – Он глянул с суеверным пиететом на кучку трупов посреди дороги. – Я попробую поговорить с отцом… Нужно быстро уезжать отсюда…