Браконьеры
Шрифт:
– Всё-таки это ОПОН – полиция особого назначения. Они же не только должны уметь оружие носить и материться, думать должны!
– К сожалению, чем меньше подразделение и глуше район, тем меньше ответственности лежит на полиции, поэтому идут туда по-прежнему больше те, кто не любит думать и не хочет работать.
– А вы?
– Мы тоже не любим, – хохотнул белобрысый улыбчивый парень.
Юлий Антонович косо глянул на него.
– Не разочаровывай старого, – хлопнул парня по плечу идущий следом жилистый молодой человек с большим носом.
Пахомыч посмотрел на них с сомнением, и Юлий Антонович пояснил без улыбки:
– Это они меня так величают – старый.
– Удивительно дело, – улыбнулся лесник. – Меня моя старуха тоже старым всю жизнь кличет, редко по имени – Никола.
– Это ещё не самая плохая кликуха, – тем же весёлым тоном проговорил белобрысый.
– Савелий!
– Молчу!
– А остальных как зовут? – спросил Пахомыч. – Неловко обращаться, не зная.
– Это Савва, Савелий, за ним Женя, последний Володя.
– Значит, вы с Максимом служите?
– Разве он не говорил?
– Я к тому, что ваша служба покруче ОПОНа будет.
– Это уж точно, отец.
Пахомыч хотел спросить, что это за служба такая, надеясь удовлетворить своё законное любопытство, но посмотрел на твёрдое лицо Юлия Антоновича и понял, что ответа не получит. Ускорил шаг.
Разговоры стихли.
Тропка вильнула к берегу реки.
– Далеко ещё? – спросил Савелий.
Пахомыч сдержал шаг.
– Максим сказал, что направляется к зимнику, там по краю болота лоси маршируют. А поскольку после этого он замолчал…
– Конкретно.
– Пару километров.
– Может, цепью двинемся, в пределах видимости?
Юлий Антонович отреагировал на слова коллеги, сделал понятный всем жест, и бойцы группы углубились в лес по обе стороны тропинки.
В лесу становилось душно и жарко.
Пахомыч расстегнул плащ, снял кепку, вытер лоб клетчатым платком. В животе заурчало. Он вспомнил, что взял с собой бутерброды с колбасой, хотел предложить спутникам, но взгляд упал на лосиные следы, и ход мыслей изменился.
Охотником он никогда не был, однако, будучи лесным жителем, мог читать следы живущих в лесу зверей, почти как открытую книгу.
Лосей было трое, судя по обломанным веткам боярышника. Потом их стало двое, так как следы третьего вдруг исчезли.
Пахомыч вскинул вверх руку.
Юлий Антонович удивительным образом заметил этот жест, возник рядом.
Лес в данном квадрате чуть расступился, разреженный мшаником, появились признаки приближающегося болота.
– Шли три лося, – сказал Пахомыч. – Осталось два.
– Не понял.
– Третий исчез. Вот отсюда следы пошли правее, к ложбине, но их всего два.
– Не ошибаетесь?
– Мил человек, – не обиделся старик, – я почитай семь десятков лет по лесам хожу, всё понимаю. Лось был, постоял тут, под орешником, и пропал. Остальные два шуганулись прочь, причём на испуге, по следам видно.
Юлий Антонович издал приглушённое кряканье, неотличимое от кряка утки.
Через минуту возле Пахомыча собралась вся группа.
Где-то далеко заработал двигатель вертолёта, по лесу разлетелась затихающая гулкая дробь.
Граница поисков пропавших охотников всё время расширялась, но к южной границе зимника ещё полицейские не подошли.
– Идём по следам лосей, – сказал Юлий Антонович. – Их кто-то спугнул. Давно, Николай Пахомович?
– Может, с час назад.
– Надеюсь, их никто не успел оприходовать? – ухмыльнулся Савелий.
– Проверим. Фотографа будем брать по ситуации.
– Почему ты уверен, что он здесь?
– До его появления ни лоси, ни медведи, ни люди не исчезали. Другое объяснение можешь предложить?
Савелий взъерошил чёлку на лбу.
– Нет.
– Тогда включайте локаторы и вперёд!
– А что значит – по ситуации?
– Связь – на рефлексе, кряк – предупреждение. Ситуации бывают разные, но фотограф нам нужен исключительно живым. Пошли.
Пахомыч направился в низинку, куда вели размашистые следы вспугнутых лосей.
Группа слаженно развернулась слева и справа от него, продолжая оставаться единым организмом, не производя ни малейшего шума. Так ходить могли только серьёзно тренированные профессионалы, прошедшие вместе огни и воды, способные превращаться в невидимок, и Пахомыч невольно позавидовал им, вспомнив молодость, когда и он был таким же уверенным и сильным. Хотя тут же пришла успокаивающая мысль: несмотря на возраст, он был ещё способен на подвиги.
Спустились в распадок, поднялись на холмик, поросший кленовой рощицей.
Затерялись в траве следы ещё одного лося.
Оставшийся, судя по следам, рванул к болоту, сбивая рогами листья с попадавшихся клёнов, осин и берёз. Поэтому выискивать его следы, преследуя животное, почти не требовалось.
– А если и этот лось исчезнет? – поинтересовался Савелий у Юлия Антоновича.
– Будем искать других, – отрезал тот.
Передохнули возле малинника пару минут, съели по бутерброду из запасов Пахомыча, хлебнули водички из его же фляги.
Лесник проследил за изгибом кромки болотца, двинулся южнее, предполагая, что лось не побежит по топкой местности.
Таким образом прошагали ещё с полкилометра, выбрались к большой поляне, поросшей высокой метельчатой травой, и увидели лося, застывшего с поднятой головой за кустами, на противоположной стороне поляны.
Гигант поводил ушами, мотал головой и вёл себя крайне беспокойно, словно чуял опасность.
Пахомыч остановился.
Застыли на месте и члены команды.
Юлий Антонович вскинул кулак над головой, разжал два пальца, ткнул в Савелия и самого молчаливого из всех оперативников по имени Володя.