Брат по крови
Шрифт:
Всю зиму «чехи» собирали силы. Ходили слухи, что они намеревались весной отбить захваченный нами в конце января Грозный. Там сейчас шли «зачистки», наши войска и милиция подавляли последние очаги сопротивления боевиков, а в горах уже думали о том, каким образом вернуть город. Для этого нужны были немалые людские ресурсы, оружие, продовольствие. Людей собирали под боевые знамена полевых командиров по всем аулам. Что касается оружия, то его переправляли по горным тропам с территории Грузии, куда оно поступало из соседних государств, в которых находились террористические мусульманские центры. Не знаю, кому была выгодна эта война, но то, что мусульманские экстремисты за границей подогревали
Мы ненавидели наемников. Чеченцы, думали мы, хотя и сволочи, но воюют за свою землю, а этим басурманам что здесь надо? Деньги большие хотят на нашей крови заработать? Вот поэтому наемников наши бойцы в плен, как правило, не брали. Отводили в лесок и расстреливали. Кого только среди них не было: и негры, и арабы, и прибалтийцы… У них не было ненависти к нам, как у чеченцев, но дрались они, как звери, стараясь честно отработать большие деньги.
Чтобы не пропустить караваны с оружием на территорию Чечни, авиация федеральных войск постоянно наносила ракетные удары по горным перевалам. Мы часто видели, как над нашими головами проносились «сушки», так мы называли «Су-24» и «Су-25», которые летели на задание. Однажды наши полковые разведчики, бродившие в горах в поисках противника, стали свидетелями того, как «сушки» наносили удар по каравану, выдвигавшемуся из Грузии в Чечню, который сопровождало до восьмидесяти боевиков из афганского движения «Талибан». Перед тем в штаб Объединенной группировки войск на Северном Кавказе поступили данные о том, что талибы собираются перевезти через границу американские зенитно-ракетные комплексы «Стингер», так что караван уже ждали.
Чечня жила в каком-то диком напряжении и тревоге. Никто не знал, что будет с нами со всеми завтра. Нашим войскам, хотя и удалось наконец выбить мятежников из Грозного, тем не менее приходилось нелегко. Чеченцы будто бы мстили за свое поражение, и теперь их змеиные укусы мы чувствовали повсюду. Не было такого селения, где бы мятежники не нападали на наших бойцов. Да что там — нападению подвергались даже местные жители, которые решили сотрудничать с федералами, войдя в состав местных органов власти и милиции.
Потери несла и та, и другая сторона. А ведь говорили, что стоит избавиться от Шамиля Басаева, и чеченцы разбегутся по домам. Не разбежались, хотя ходили слухи, что Шамиль погиб при выходе из Грозного. Он в последние дни не выходил в радиоэфир, и это подтверждало правоту слухов. Правда, потом выяснилось, что Басаев не погиб, а только получил серьезное ранение, когда ночью выводил свой отряд из города. Чеченцам устроили настоящую ловушку: запустили в эфир дезу, дескать, в таком-то месте федералы не успели заминировать подходы к городу, и Басаев клюнул. Десятки боевиков подорвались на минах, не повезло и самому Шамилю — оторвало ступню. Потом заговорили о том, что у Шамиля развилась гангрена. Ну а так как ни спецоборудования, ни дорогостоящих лекарств на базах противника не было, то Шамиль, как нам казалось, был обречен.
А тут вдруг по чеченским каналам поступила совсем иная информация. В ней говорилось о том, что верховный имам мусульман Чечни и Дагестана Шамиль Басаев провел съезд имамов двух республик, где обсуждалась ситуация на Северном Кавказе. О своей смерти он отозвался с присущим ему сарказмом.
Для нас это была тяжелая зима. Холод, скудная кормежка, зачастую отсутствие теплых вещей делали наш быт невыносимым. А если учесть, что снабжение армии с каждым днем становилось хуже, можно было не сомневаться: впереди нас ждали еще более трудные времена.
В отличие от нас боевики хорошо подготовились к зиме. Пока стояла теплая погода, они строили в горах землянки, устраивали схроны для оружия и продовольствия, готовили базы. На сходе с гор к равнине они готовили трамплины для весеннего броска.
Чтобы защитить себя от вылазок боевиков, мы заминировали все подступы к лагерю, и лишь разведчикам, то и дело уходившим на задание в горы, были известны проходы в минных полях. Главной тактикой для нас стало прочесывание горных лесов. Этим занимались специальные отряды, которые могли сутками плутать где-то, отыскивая и уничтожая базовые лагеря противника. Им помогала авиация.
Еще в октябре нам объявили о том, что войсковая фаза контртеррористической операции в Чечне закончена и начинается фаза наведения порядка в республике силами МВД. Нас, пехтуру, даже собирались отвести подальше от гор и населенных пунктов, которые мы блокировали и возле которых стояли базовыми лагерями. Но вскоре активизировавшиеся боевики заставили командование Объединенной группировки усомниться в правильности своего решения.
Приказ командира — закон для подчиненного. Слыхали о таком? Слыхали-то они слыхали, но домой-то, в мирную жизнь очень хочется. Уж лучше бы не смущали обещаниями о скорейшем выводе — воевали бы себе по привычке да воевали. А так уже настроились, и попробуй сейчас разрушить этот настрой.
«Полкан», видя такое дело, начал свирепеть. А тут снова из округа приехали с проверкой и, как водится, устроили Дегтяреву разнос, пообещав поставить вопрос о его несоответствии. Когда начальство уехало, Семен Семенович, или, как его все называли, Сем Семыч, стал похож на разбушевавшегося Фантомаса. К нему, понимаешь ли, эти «приезжие пижоны» придрались за то, что в полку отсутствует книга жалоб и предложений. «Рехнулись они, что ли?!! — возмущался „полкан“. — Чтобы в полевых условиях да книгу жалоб и предложений заводить? Да где это видано? Это что — война или продовольственный магазин?»
И все-таки книгу завели, и теперь она без единой записи лежала в палатке «досуга и информирования». Жалоб и предложений, что накопились в душе офицеров и солдат, в такую книгу не запишешь. Здесь один путь — обратиться к Богу с молитвой. Больше никто и ничем помочь нам не мог.
XXXI
В последний раз я побывал в Грозном за неделю до того, как из него с большими потерями вышел Басаев.
В те дни в Грозном бензин был дефицитнее, чем установки «Град». Поэтому самым популярным видом транспорта был велосипед. Это надо было видеть: бородач-боевик с гранатометом за спиной катит по улице на древнем, скрипящем велике. Я это видел собственными глазами: знакомый комбат осматривал в бинокль из окна полуразрушенного дома улицу и вдруг стал давиться со смеху. Что случилось? — не понял я. Да и другие, кто был с ним рядом, удивленно посмотрели на подполковника. А он сует мне бинокль. На, дескать, посмотри на цирк. Я глянул и тоже засмеялся.
Меньше других кварталов обстреливали третий микрорайон. Наверное, наши считали, что палить по многоэтажкам — только боеприпасы расходовать. В квартирах здесь никто давно не жил, все перебрались в подвалы. В том числе и боевики. Их основные силы были сосредоточены в центральной части города и Черноречье — там шли бои.
Чеченское командование считало, что федеральные войска войдут в Грозный с нескольких направлений и устремятся в центр. Поэтому по внутреннему периметру города круглосуточно, сменяясь каждые четыре часа, несли службу посты боевиков. За городскую же черту к российским позициям выходили только разведка и снайперы.