Брат Вульф
Шрифт:
Когда я стал старше, меня все еще мучили кошмары и видения по ночам. Это была идея моей матери, чтобы я стал монахом. Она сказала, что это поможет мне приблизиться к Богу, и что все молитвы в аббатстве будут держать Дьявола и его созданий подальше.
Но это не сработало. На самом деле все стало еще хуже.
Однако я решил не рассказывать Ведьмаку Уорду о голосах. Есть вещи, которые я предпочитаю держать при себе.
После этой особенно ужасной ночи я пошел в часовню рано утром, едва держа глаза открытыми. Я стоял на коленях, дрожа на холодных плитах, пытаясь сосредоточиться на молитвах, когда брат Хэлсолл подошел и прошептал мне на ухо – и вот тут я начала свой рассказ для мистера Уорда.
– Аббат хочет поговорить с тобой. Иди немедленно!
– прошипел он.
Мое сердце затрепетало в груди, когда я сделала то, что он мне велел. Аббат никогда прежде не говорил мне ни слова. Чего же он хочет теперь?
– Удивился я. Брат Хэлсолл был большим, вспыльчивым человеком, похожим на медведя; он был монахом, отвечающим за послушников. Он был строг, и ничто не ускользало от его внимания. А это означало, что ничто из того, что я делал, никогда не доставляло ему удовольствия. Может, он на меня за что-то донес? А что, если кто-то слышал, как я кричал ночью?
Полный трепета, я постучал в дверь комнаты аббата, и он пригласил меня войти. Я вошел и увидел, что он сидит в большом красном бархатном кресле и чихает в носовой платок, испачканный желтыми полосами. Кроме большого кресла, там было еще два маленьких стула, но он не предложил мне сесть.
В Керсальском аббатстве всю осень, зиму, весну и даже сейчас, во второй половине лета, было холодно и продувало сквозняками, но здесь, в комнате аббата, было тепло. В камине горел большой огонь, и в трубу летели искры. У аббата было все самое лучшее. Он был человеком, который любил свою еду, и всегда получал самое лучшее, специально приготовленное и принесенное в его комнату на серебряных подносах. Ходили слухи, что на его тарелке всегда было достаточно еды, чтобы удовлетворить полдюжины монахов. Правда это или нет, но он явно не голодал. У него было раскрасневшееся лицо и большой живот, на который я невольно уставился. Я и представить себе не мог, что мне посчастливится так растолстеть!
– Брат Беовульф - сказал Аббат - Как правило, я получаю хорошие отчеты о твоих успехах. Братья говорят мне, что ты отличный писарь.
Это было совершенно неожиданно, и я не знал, что сказать.
– Спасибо, Отец, - пробормотал я.
– Мне сказали, что твой почерк приятен глазу и что ты копируешь с большой точностью. Однако есть одна вещь, за которую тебе не раз делали выговор ...
Я со стыдом опустил голову. Я знал, что будет дальше. Теперь этот вызов обрел смысл.
– Брат Хэлсолл дважды ловил тебя на том, что ты сам сочиняешь свои истории. Писать свои собственные рассказы-такой грех! Разве ты не знаешь, что такие произведения воображения должны в конце концов привести к непреодолимым искушениям? Воображение принадлежит Богу. Не нам, бедным людям, пытаться использовать эту способность. Кроме того, ты потратил впустую драгоценную бумагу! Объяснись немедленно, мальчик.
Я покраснел в алый цвет, и держал голову низко поклонившись.
– Я искренне сожалею, отец. Это были всего лишь краткие отчеты о моей жизни в аббатстве. Я ... я записывал вещи, чтобы однажды, в будущем, оглянуться на них и вспомнить свои воспоминания об этом ... счастливом времени ... с большей легкостью и точностью.
Аббат покачал головой и нахмурился, глядя на меня в упор.
– В том, что ты сделал, брат, кроется страшная опасность. Тем не менее, я думаю, что мы можем использовать твои способности, чтобы заставить Бога простить такое преступление.
– Я удивленно поднял голову. Аббат продолжал: - В этом районе есть Ведьмак. Его зовут Джонсон, и, похоже, ему нужен писарь. Он готов заплатить хорошие деньги в казну аббатства в обмен на эту работу. Он указал определенные критерии, которым должен соответствовать писарь. Ты-единственный монах, хотя и послушник, который полностью отвечает его требованиям. Поэтому ты станешь его писцом до тех пор, пока работа не будет завершена.
Я был поражен его словами. Церковь считала работу Ведьмаков нечестивым делом, хотя я знал, что люди из моей деревни считают их эффективными. Они избавлялись от существ из ада, таких как боггарты, призраки и ведьмы – и хотя большинство обычных людей нервничали из-за присутствия ведьмака, но они были рады обратиться к ним за помощью.
На самом деле, когда я был ребенком, Ведьмак однажды решил проблему на соседней ферме. Что-то кричало в ночи и убивало скот. Один визит Ведьмака - и проблема исчезла. Поэтому чем больше я думал об этом, тем меньше меня пугала мысль стать писцом для ведьмака. Это, по крайней мере, изменит привычный распорядок дня в аббатстве. И кто знает – может быть, он тоже сможет помочь мне с моей проблемой …
– Он хочет, чтобы я переписал книгу, отец?
– Сказал я, сгорая от любопытства узнать, что от меня потребуют.
– Нет, Брат Беовульф. Он хочет, чтобы ты написал отчет о его подвигах в качестве Ведьмака. То, чего он желает, глупо и тщеславно – еще один грех, добавляющийся к тем, которые наверняка утащат его в ад ...
– Но я ничего не понимаю, отец. Не согрешу ли и я, присоединившись к нему в этом предприятии?
– Спросил я, в замешательстве.
– Мы найдем для тебя подходящее наказание, когда ты вернешься, - пренебрежительно сказал аббат. Затем он сделал паузу и понизил голос.
– Кроме того, он не знает, что у тебя будет другая роль, и если ты ее успешно выполнишь, то это даст тебе достаточно благодати, чтобы перевесить грех и уравновесить чашу весов в свою пользу. Мы хотим, чтобы ты раскрыл все его секреты и темные дела. Слишком долго Ведьмакам позволялось процветать без всякого контроля. И, как ты знаешь, у нас есть новый епископ Блэкбернский, который заявил о своем твердом намерении очистить графство от Ведьмаков. Поэтому мы собираем доказательства против всех тех, кто занимается этими гнусными услугами, узурпируя миссию Церкви. И, сам того не желая, Ведьмак Джонсон сыграл нам на руку.
Аббат удовлетворенно потер руки, и я слабо улыбнулся. Мне совсем не нравилось быть шпионом. Это может быть опасно. А что, если ведьмак поймает меня за этим занятием? Однако я не мог отказаться от приказа аббата.
– Значит, вы хотите, чтобы я записал свои находки, отец?
Он нахмурился и посмотрел мне прямо в глаза.
– Не рискуй записывать их, Ведьмак Джонсон может обнаружить твои записи. Брат Хэлсолл сказал мне, что у тебя отличная память, - сказал он.
– Используй этот дар от Бога, чтобы хранить то, что ты узнаешь. Без сомнения, Ведьмак осудит себя из собственных уст, когда сообщит тебе подробности для написания своих мемуаров. То, что мы узнаем об этом Ведьмаке, будет использовано против всех Ведьмаков. Ты будешь свидетелем на их процессах в священных судах. Я предсказываю, что с твоей помощью через год все они будут сожжены на костре ...
Я чувствовал, что мистер Уорд пристально смотрит на меня, но его лицо было в тени, и я не мог прочесть выражение его глаз.
– Значит, тебя послали шпионить за Ведьмаком Джонсоном?
– спросил он меня.
Я кивнул и открыл рот, чтобы объясниться дальше, но он остановил меня, подняв руку ладонью ко мне.
– И ты знал, что найденное тобой будет использовано в качестве улики и приведет к сожжению Ведьмаков на костре? – продолжил он.
На этот раз он опустил руку, позволяя мне ответить.
– У меня не было особого выбора, Мистер Уорд. Когда аббат велит тебе что-то сделать, ты это делаешь, - объяснил я.
Он мрачно рассмеялся, а потом еще раз внимательно посмотрел на меня.
– Я просил у тебя правды, брат Беовульф, и ты дал ее мне – действительно, мне кажется, что ты зашел гораздо дальше, чем я ожидал. Тебе ведь не нужно было рассказывать о плане аббата, не так ли? Ты мог бы и не говорить об этом.
Я вздохнул и еще больше углубился в свое признание.
– Я хотел, чтобы вы знали все. Но есть и другая причина. В последнее время многое в моем мышлении изменилось. Я решил, что больше не хочу становиться монахом. Независимо от того, удастся ли нам спасти Джонсона или нет, я не вернусь в аббатство. Так что вам не нужно беспокоиться ни о каком отчете, который я могу сделать.