Братство
Шрифт:
Тетя Эмма перезарядила в пулемете ленту и хмыкнула:
— Терпение, мой четвероногий. Замок окружен, и Мох наверняка понял, что слинять по-тихому хрен… кхе-пчхи! По-тихому у Моха свинтить теперь хрен получится. Сейчас он вампиров и пустит в ход, чтоб прорвать кольцо. Вот с ними, Степан, твоя мухобойка уж точно не поможет. Там близкий контакт чреват… кхе-кхе… заражением. Ясно?
— Ага, — послушно сказал Степан и поднял с пола автомат. Кое-как перезарядил магазин. — Ну что, когда выступаем?
— Покурим и сразу выступим… — сказала тетя Эмма
— Вы курите? — удивился журналист.
Горгулья глотнула «Джонни Уокера» и посмотрела на него. В ее старческом взоре была странная смесь упрека и сочувствия.
— С тех пор, как меня стал мучать этот х… хренов ларингит, — тетя Эмма с досадой сплюнула на пол, — я не сделала ни единой затяжки.
— Зачем же тогда сейчас опять начинать? — непонимающе спросил журналист.
— Ты толстокожий болван! — грубо вмешался в разговор Куклюмбер. — Неужели непонятно, что фраза про перекур была сказана для романтики! Война и пушки, гром и море и что-то там… бла-бла-бла-блум… на просторе… Тоньше должна быть душевная организация, тоньше. — Он сокрушенно покачал головой и добавил: — А ведь совсем недавно так классно лабал на гитаре…
Тетя Эмма впервые за все время с момента знакомства с бобром посмотрела на него с благодарностью.
А Степан, как ни старался, так и не сумел понять, какая романтика может быть в страшных, кровавых сражениях и при чем здесь перекур. Он решил пока не забивать этим голову. Одернул жилетку, вытер платком лоб и приготовился идти дальше.
Тетя Эмма спросила у разжалованного беса, куда двигать дальше. Апартаменты Моха, по утверждению Генагога, находились на верхнем этаже замка.
Выход к винтовой лестнице находился в конце коридора. На подъеме, как и предполагалось, штурмовую группу тети Эммы ждали новые неприятности.
Как только горгульи высунулись из коридора, с верхних площадок в них полетели светошумовые гранаты. Приходилось двигаться парами: один бежит по ступенькам, второй прикрывает. Степан шел с Куклюмбером. Он строго-настрого запретил бобру использовать в качестве инструмента прикрытия шестиствольник, и тому пришлось, скрепя сердце, переключиться на динамитные шашки.
Бобер ловко поджигал фитили и швырял динамит вверх. Медленно, но верно путь становился свободней.
На площадке второго этажа в ляжку тете Эмме воткнулся минитрезубец, и Степан услышал, как главком ругается. Он невольно приподнял брови и передернул плечами от высокохудожественной матерной тирады. Зато Куклюмбер с Генагогом посмотрели на пожилую горгулью с чисто мужским уважением.
Вытащив из ноги мини-трезубец, по форме напоминающий обыкновенную столовую вилку, тетя Эмма приказала двум горгульям изловить «козла рогатого», который посмел садануть в нее исподтишка. Через минуту серокрылые штурмовики приволокли мелкого бесенка с винтовкой, к которой на манер «оптики» была примотана подзорная труба.
— Я штукатур, — с готовностью выдал пострел.
— Легенда не принимается… — зловеще прошипела тетя
И весь отряд увидел, что значит, в буквальном смысле, затолкать вилку в попу. На какой-то миг Степану даже стало жаль подлого снайпера, которому неслыханно повезло, что главком проявила снисходительность и заколотила снаряд неглубоко и ручкой вперед.
Завершив экзекуцию, тетя Эмма отпустила раскорячившегося бесенка, предварительно конфисковав у него винтовку. И скомандовала продолжать подъем.
На третьем этаже до Степана донесся взволнованный голос Моха. Глава Ордена обещал своим рыцарям открутить уши, если они срочно не предпримут решительные меры для ликвидации сил вторжения.
— Мы идем, злодей! — выкрикнул журналист, задрав голову, и в который раз подивился собственной храбрости.
— Трепещи, двуликий анус! — дерзко добавил Куклюмбер.
Через перила неуклюже перегнулся Мох, кое-как прицелился и бросил вниз гранату. Но не тут-то было! Куклюмбер как заправский бейсболист метко отпулил ее взмахом хвоста. «Лимонка» отрикошетила от перил и рванула где-то наверху. Посыпались щепки и пласты штукатурки. Пыльное облако повисло над ступенями.
— А можно я этому пухлому тоже вилку засуну? — проорал оглушенный Куклюмбер. — Только на этот раз обязательно зубьями вперед!
Тетя Эмма ловко приложила очередного рогатика о ступеньку и хрипло сказала:
— Всему свое время, чесночная грядка.
— Я гроза современного вампиризма… — надулся бобер и помахал хвостом, который натирал с особой тщательностью. — Во, видала!
— Видала. Только с вампирами промашка вышла — нет их. Вхолостую ты, видать, натёрся.
В дальнем конце бокового коридора показался один из рыцарей Ордена. Он, демонстративно царапая мечом стену, двинулся на Степана. Разгоряченный схваткой, журналист отбросил автомат.
— Опять, — вздохнула тетя Эмма за плечом и развернулась, чтобы подстраховать. — Началось в колхозе утро.
Не сводя глаз с противника, Степан медленно закатал рукава рубашки по локоть. Приосанился.
— Давай, — поманил он рыцаря пальцем. — Наступай.
Тот что-то пробормотал по-французски и в пару скачков очутился рядом с журналистом. Степан, свирепея от собственной наглости, боднул рыцаря темечком в пузо, довесил нехилую пощечину, а затем, крепко зажмурившись, принялся выламывать толстый палец на огромной руке.
Рыцарь засопел.
— Кончай уже с ним церемониться, — бросил на ходу Куклюмбер. — Бей по коленке и догоняй.
Степан нагнулся и шлепнул рыцаря ладонью по ноге. Тот засопел еще яростнее.
— Да не так, рестлер! Смотри!
Отдуваясь, бобер подбежал к остолбеневшему рыцарю и со всей дури вмазал ему прикладом двустволки точно под коленную чашечку. Тот охнул, схватился за ногу и осел.
— Всему учить надо, — обронил Куклюмбер. — Хвост при коварном ударе по мениску противника нужно держать под углом сорок пять градусов… Усек?
Степан поглядел на отползающего рыцаря. Спросил:
— А если хвоста нет?