Братство
Шрифт:
— Тогда этот прием не используй, — крикнул Куклюмбер. — За мной! Наверху, кажется, новая драка! Слышишь, как горгульи заклекотали!
У двери, ведущей в моховские апартаменты, действительно завязалась нешуточная схватка. Расклад сил был равный, патроны у обеих сторон подошли к концу, и соперники сошлись врукопашную.
Не успел Степан толком сориентироваться, как один проворный бесенок изловчился и дал ему пинка. Журналист погнался за ним, но мелкий рогатик стал носиться вокруг фонтана, красовавшегося посреди
Остановился, перевел дух.
Тетя Эмма сражалась умело и цинично. Глядя на очередную жертву, промеж булок которой торчали зубья вилки, Степан только покачал головой и искренне посочувствовал раскорячившемуся бесу.
Мох, как и положено мерзкому, трусливому злодею, укрылся в своей спальне за тяжелой дверью.
Адъютанты периодически докладывали через слуховое окно, как развивается битва. Когда стало ясно, что храбрости его прихвостням явно не хватает и штурм-группа тети Эммы откровенно гоняет бесов по приемной, нервы у главы Ордена не выдержали.
Мох перешел к угрозам.
— Между прочим, Смерть уже в пути, и она всех вас убьет! — крикнул он в замочную скважину.
Степан подкрался к двери, достал из кармана зубочистку и ткнул ей в скважину. Судя по сдавленному воплю, укол достиг цели.
— В губу-то за что, ирод? — пробубнил из-за двери Мох.
— За Братство! — отозвался Степан.
— Предатель лысый! — подхватил Куклюмбер. — Плохиш!
— А с говорящими бобрами я вообще не разговариваю, — проворчал Мох из спальни. — И учти, у меня есть ультразвуковой свисток!
— Собак пугай, — огрызнулся бобер.
Деморализованный неприятель бежал. Бесы сигали из узких окон, ныряли под обеденный стол, карабкались по колоннам на потолок, прикидывались мертвыми…
Слинять через лестницу было проблематично: ее охранял Степан с боевой мухобойкой. Нечисть пряталась, проявляя чудеса смекалки. Несколько оборотней даже нырнули в фонтан и попытались перекинуться в сомов, но Куклюмбер с ружьем для подводной охоты был тут как тут. Он щелкнул взводным механизмом, направил гарпун на пловцов и быстро вывел их на чистую воду…
Когда все пленные были связаны и обездвижены, тетя Эмма разрешила штурмовикам передохнуть, а сама подошла к двери в спальню, послушала и, поняв, что Мох надежно запер себя, развалилась в шикарном кресле.
— Выходи, кхе-кхе… — посоветовала горгулья. — Бесы твои сдались. Хорош кочевряжиться, злодей.
— Не выйду, — отозвался Мох. — Адъютант мне ничего не доложил о капитуляции.
— Правильно, — согласилась тетя Эмма. — Он сам капитулировал.
— Врешь! — срывающимся голосом крикнул Мох.
— Конечно, не вру, — обиделась горгулия, — Я ж не ты, йоптыть. В общем, на раздумия у тя… кхе-кхе… две минуты. Потом начну дверь ломать.
— Тоже
— Погодь, — спокойно сказала тетя Эмма. Повернулась к Куклюмберу и спросила: — Слышь, ароматная гроза вампиров, у нас заряды к противотанковому есть?
— Три штуки.
— Шарахни, бобр, будь так добр.
Бобер с готовностью зарядил гранатомет и, выждав, пока горгульи спрячутся за колоннами, выстрелил в дверь.
Громыхнуло так, что Степану показалось, будто перепонки в ушах лопнули. Град осколков посек стены, оставшиеся после боя стекла разлетелись вдребезги, с потолка посыпалась штукатурка.
Дверь и стена спальни остались целы и невредимы.
— Смотри-ка, не врет, — хмыкнула тетя Эмма, ковыряя когтем в ухе и возвращаясь в кресло. — Слушай, партизан, а из какого-такого материала твоя дверка сделана?
— Не знаю, — гаркнул Мох из спальни. — Расшумелись-то… А если бы и знал, все равно бы не сказал. Офигенно дорогой материал, наверное. Смерть из своих адских кладовых выписывала. У нее там полно всяких полезных штуковин.
— Короче, надо будет… — тетя Эмма не закончила фразу. Задумчиво посмотрела на Куклюмбера. Уточнила: — А неземного оружия у нас, случаем, не завалялось? Ты… кхе-кхе… не спрашивал у фуражиров?
— Да вот как-то не подумал, — проворчал тот.
— Так-так-так, у рядового Генагога надо бы поинтересоваться, — решила тетя Эмма и огляделась. — А где же он, наш гид-консультант? Неужто сбежал? А… — махнула она крылом, — ну и ладно. Пусть дезертирует. Все равно бес от драки не получал никакого удовольствия. Может, у них надпочечники адреналин не вырабатывают?
— Вырабатывают, — раздался голос Генагога из-за портьеры. — Только толку от этого никакого. У нас, бесов, это абсолютно нейтральный гормон.
— Может, выйдешь? — спросила тетя Эмма.
— Хрена два. Не могу я больше смотреть, как вы моих сородичей глушите, ей-чёрту.
— Уже не глушим. Повязали всех давно.
— Серьезно?
— Да.
Из-за портьеры сначала показались два рога, а потом и все рыло Генагога. Он покрутил пятаком, внимательно осмотрел помещение и только после этого вылез полностью.
У Степана отлегло от сердца. Журналист уже решил было, что бес, которому он симпатизировал, исчез навсегда, прибитый штурмовиками.
— Слышал, о чем тут речь шла? — спросила тетя Эмма у Генагога.
— Урывками, но суть уловил, — ответил он. — Помочь, увы, ничем не могу. В арсенале отрядов оперативного реагирования бесов внеземного оружия нет. Одни трезубцы да серные мины. Ну и лягаемся мы больно, это даже в местной прессе отметили.
— Зашибись, — с облегчением выдохнул Мох за дверью.