Брайтон-Бич опера

Зернов Леонид

— Нет, — почти хором говорим мы с Аликом.

— В девятнадцатой главе Книги Чисел, — несколько лекторским голосом говорит Илья, — написано, что, беседуя с Моисеем и Аароном, Бог сказал: «Скажи сынам Израилевым, пусть приведут тебе рыжую телицу без порока, у которой нет недостатка и на которой не было ярма». Телицу эту надлежало отдать священнику, чтобы тот сжёг её на огне кедрового дерсва с иссопом и нитью из червлёной шерсти, потом смешал пепел телицы с водой и использовал для очищения тех евреев, которые прикасались к мертвому телу или входили в шатер покойника. Не прошедший такой церемонии очищения, говорится в Книге Чисел, «осквернит жилище Господа: истребится человек тот из среды Израиля, ибо он не окроплен очистительною водою».

— Бред какой-то, — говорит Алик. — Мракобесие.

— Для тебя, может быть, и бред, — отвечает

Илья. — Но для верующих иудаистов это основа основ их веры. Без восстановления Храма для них невозможен ни приход мошиаха, ни их собственное спасение. Когда на еврейской свадьбе разбивают бокал, это делается в воспоминание о разрушении Храма. Раввины говорят — и я цитирую крупного израильского авторитета рава Рихмана: «Храм играет настолько важную роль в иудаизме, что можно смело сказать: тот иудаизм, который практикуется сегодня, не имеет никакого отношения к Божественному замыслу о нём. Израильские пророки неоднократно подчёркивали, что Храм — это не просто синагога. Храм — это тот «сосуд, через который Бог являет себя человечеству».

— Мало ли кто что скажет, — говорит Алик. — Мы вот тоже все тут базарить горазды. И что теперь? Конец света от этого произойдёт?

— Вот смотри, — говорит Илья. — Иудаистская и христианская доктрины прямо противоположны друг другу. Но в одном у них полное единомыслие наблюдается. Приход в мир того, кого в христианской терминологии называют антихристом, а в иудаистской — мошиахом, должен непременно сопровождаться соблюдением следующих трёх условий. Первое: евреи должны собраться в Земле обетованной. Второе: Иерусалим должен быть еврейским городом. Третье: Храм Соломона должен быть восстановлен. Эти пророчества были сделаны около двух тысяч лет тому назад, когда евреям было категорически запрещено селиться не только в самом Иерусалиме, но и в его окрестностях. Да что там тысячелетия? Ты прикинь, как это всего-навсего в начале прошлого века звучало, когда евреи в Палестине наперечёт были. «Какое еврейское государство? Какой из Иерусалима еврейский город? Да там же одни арабы живут». Вот была бы стандартная реакция любого разумного современника наших дедов. Дедов всего лишь, Алик, а как уже всё переменилось!

— Допустим, — говорит Алик. — Но при чём тут какая-то корова? Да ещё и рыжая.

— Рав Рихман отвечает и на этот вопрос, — говорит Илья. — Вот ещё цитата из его книги «Тайна рыжей коровы: Божественное обещание чистоты» : «У нас есть 613 заповедей, данных нам Богом, и примерно одпа треть из них так или иначе связана с Храмом. Большое количество этих заповедей имеют непосредственное отношение к жертвоприпошениям, которые в иудаизме рассматриваются как единственная возможность для человека очиститься. Согласно еврейскому закону, который называется «Галаха», все живущие сегодия па Земле евреи осквернены, так как все они вступалн в прямой или косвенный контакт с покойниками. По этой причине истинно верующие иудаисты никогда не заходят па Храмовую гору из боязни наступить на то место, где когда-то находилась святая святых — алтарь Храма, где хранился ковчег Завета со скрижалями Десяти заповедей, которые Моисей получил на Синайской горе. Очиститься же еврейский народ сможет только после омовения взятой из Силоамского источника водой, в которой будет особым ритуальным образом растворен пепел рыжей телицы. За всю историю еврейского народа церемония жертвоприношения рыжей коровы совершалась всего девять раз, а когда появится десятая рыжая телица — это и будет временем прихода мошиаха. По иудаистской доктрине, осквернение происходит даже в тех случаях, когда человек ступает на землю, в которой когда-то был похоронен покойник. Поэтому ни один из ходящих сегодня по земле евреев не может находиться на Храмовой горе, а из этого прямо следует, что в отсутствие рыжей телицы даже сам вопрос о восстановлении Храма оставался чисто теоретическим».

— Что значит «оставался»? — говорю я. — Разве сейчас он уже таковым не является?

— В том-то и дело, что нет, — говорит Илья. — Несколько лет тому назад американский протестант-фундаменталист Клайд Лотт заключил контракт с министерством сельского хозяйства Израиля на поставку туда целого стада Породы «Red Angus». Каждое животное инспектировал совет раввинов, причем от их внимания не ускользнуло и то, что фамилия поставщика фонетически совпадает с именем того самого племянника Авраама Лота, чья жена обернулась посмотреть на горящий Содом и в наказание превратилась в соляной столб. Это сыграло не последнюю роль в том, что договор подписали именно с ним.

— Ну и что? — говорит Алик.

— А то, что необходимая для церемонии очищения рыжая телица уже есть. Совершенно рыжая. Без единого пятнышка.

— Я всё равно не понимаю, — говорит Алик. — Даже если корову эту уже вывели, кто же будет проводить обряд очищения, если, как ты сам только что сказал, всё живущие сегодня на земле евреи осквериены?

— Правильно мыслишь, — говорит Илья. — И для ответа на твой вопрос ещё один израильский раввин Иосиф Элбоим создал свою организацию, тоже занимающуюся подготовкой к восстановлению Храма. «Мы начали с воссоздания священных сосудов и ритуальных одежд, — рассказал он. — Но потом мы столкнулись с поистине перазрешимой проблемой. Поскольку все живущие сегодня люди осквернены контактами с покойниками, у еврейского народа нет никого, кто мог бы совершить обряд жертвоприношения рыжей коровы. Поэтому нам нужны дети, которые с самого момента своего появления на свет находились бы в таком месте, где их осквернение смертью было бы абсолютно невозможным».

— Откуда ты всё это знаешь? — говорю я.

— Удивительные вещи можно иногда в открытой прессе прочесть, — говорит Илья. — В данном случае информация почерпнута мною из статьи в самом популярном журнале американской интеллигенции «Нью-Йоркер», но, как я говорил, и специальные книги на эту тему уже написаны и продаются во всё том же Институте Храма. Да и по Интернету тоже можно заказать.

— Ну и как же они свою неразрешимую проблему peшили? — говорит Алик.

— Элбоим утверждает, что у него уже есть четыре новорожденных младенца мужского пола, — говорит Илья. — Онн живут в специально построенном для них комплексе, находящемся на значительном возвышении и не соприкасающемся с землей. Правда, сам Элбоим признает, что ему нужно девятнадцать мальчиков: во-первых, для того, чтобы дети росли в нормальном обществе своих сверстников, а во-вторых, потому, что, по иудейским законам, существует более семидесяти врожденных дефектов, из-за которых человек навсегда теряет право стать священнослужителем, а проявиться они могут только через несколько лет после рождения. Здание для воспитания будущих «коханим» построено в одном из поселений неподалёку от Иерусалима, причём архитекторы спроектировали его таким образом, что мальчикам никогда не придется ступать нa осквернённую землю. То есть ходят они только по специальному настилу, который и оберегает их от осквернения. Они проживут в полной изоляции от мира вплоть до своего тринадцатилетия, когда, согласно иудаистской традиции, они уже будут считаться взрослыми, а значит, способными совершать жертвоприношения. Без этой касты будущих священников использовать рыжую корову всё равно будет невозможно. Но в общем и целом для восстановления Храма всё уже почти готово.

— Подожди, — говорю я. — Я же был в Иерусалиме. Храм этот на горе Мория, которую сегодня Храмовой называют, стоял, верно?

— Да, — говорит Илья, — совершенно верно.

— Так там же сейчас мечеть Аль-Акса и мечеть Омара, — говорю я. — Самая древняя мечеть в мире и третья по значению святыня ислама. Мусульмане верят, что именно с этого места Магомет якобы на небо вознесся.

— Hy дa, — говорит Илья. — Именно так.

— Так кто же даст там еврейский храм строить? — говорю я. — Для этого же надо Аль-Аксу сначала снести.

— Ну, — говорит Илья, — раз надо, значит, снесут.

— Не дадут им этого сделать, — говорит Алик. — Глупость это полная. Ведь из-за этого действительно может мировая война начаться.

— Может, — говорит Илья. — Если Шарон мечеть эту бульдозерами срывать будет. А если в неё, скажем, арабская иракская ракета попадёт? Начнется война Америки с арабами, и кто-нибудь из них, как Хусейн в 1991 году, примется своими недоделанными «Скадами» в Израиль пулять. Вдруг какая-нибудь одна ракета совершенно случайно прямо в Аль-Аксу и угодит?

— Так тогда арабы сами и виноваты будут, — говорю я.

— Именно так по телевизору и скажут, — говорит Илья с едва заметной улыбкой. — Только ведь для конечного результата это безразлично. Важно место расчистить, а кто именно это сделает — уже детали.

— Не понимаю, — говорит Алик, — как тебя с такими взглядами на «Эхе столицы» держали. Там ведь их вряд ли кто-нибудь ещё разделял.

— Никто не разделял, — говорит Илья. — Но я ведь тоже не так давно всё это понял.

— Что, откровение свыше было? — говорит Алик.